Татьяна Воронцова - Не совсем мой, не совсем твоя

Он распахнул переднюю дверцу, дождался, пока она устроится на пассажирском сиденье, сам сел за руль, выехал на Фрунзенскую набережную и тогда только заговорил:

– Завтра ты работаешь?

– Нет. Завтра Ольга. У нас сменный график, два дня через два.

– Не возражаешь, если мы поедем туда же, где были в прошлый раз?

– На квартиру твоего старого знакомого? Не возражаю.

– Но сначала поужинаем где-нибудь, ладно? Я голодный как зверь. А ты?

Он взглянул на нее с невинной улыбкой, улыбкой обаятельного негодяя, и она тут же растаяла и перестала ругать себя за тот дурацкий звонок.

Ник включил музыку. Леонард Коэн, очень романтично. Откинувшись на подголовник, Ксения поглядывала сквозь ресницы на мелькающие за стеклом попутные машины, дома, заборы, витрины магазинов и все пыталась понять – как же так? Почему этот совершенно незнакомый мужчина вдруг стал ей ближе и желаннее, чем все остальные? Чем даже Игорь, самый преданный из поклонников… I’m your man. [2]

На этот раз все было несколько иначе. Спокойно, без спешки, без надрыва. Ксения даже позволила себе пройтись по квартире, которую мысленно окрестила «домом свиданий», и осмотреть напольные керамические вазы в этрусском стиле, раскрашенные маски, картины в простых деревянных рамах, разбросанные повсюду маленькие круглые и прямоугольные коврики ручной работы, громадную коллекцию песочных часов…

– Твой старый знакомый, он кто? Искусствовед? Сотрудник музея?

– Художник-декоратор, – откликнулся Ник из соседней комнаты.

– Вы давно знакомы?

– Целую вечность.

Ник появился на пороге, держа в руках большую плоскую коробку, похожую на коробку с красками. Через плечо его была переброшена какая-то атласная занавеска с золотым шитьем. В углу рта дымилась сигарета. В мундштуке! Ксения покатилась со смеху.

– Ты, возможно, не догадываешься, – начал он, раскладывая все это на журнальном столике, – но у меня есть мечта. Она появилась в тот день, когда я увидел тебя сидящей за столом рядом с этим атлетически сложенным красавцем по имени… Игорь, да.

Говоря, он не выпускал изо рта сигарету, поэтому речь его звучала не совсем внятно.

– Что это? – Ксения подошла поближе, с любопытством глядя на коробку.

– Театральный грим.

– Господи!

– Раздевайся. – Жестом фокусника Ник развернул занавеску, которая оказалась вовсе не занавеской, а чем-то вроде туники. – Я собираюсь поработать над твоим имиджем.

И вот она стоит перед ним совершенно обнаженная, вздрагивающая от прикосновения кисти, которая вначале покрывает ее лицо и грудь золотой краской, а потом, когда краска подсыхает, выводит по золоту причудливый черный орнамент. Черным же подведены, как на египетских фресках, ее глаза и брови, что делает ее похожей на супругу фараона.

Ник расчесывает ее волосы, длинную, ровно подстриженную челку. Надевает ей на шею странного вида украшение из плоских прямоугольных пластин. Пластины не шлифованные, шероховатые, а между ними на крученую шелковую нить нанизаны перламутровые бусины. Ксения с трудом узнает себя, знакомым остается только тело, но когда Ник торжественно облачает ее в расшитую золотом тунику, от прежней Ксении не остается совсем ничего. Свое лицо он тоже раскрашивает черным и золотым. Черные уреи [3]извиваются на щеках, черный контур подчеркивает верхние и нижние веки.

Медленно он кладет руки ей на плечи, поворачивает и подводит ее к зеркалу.

– Владычица Ра-неферу, – шепчут тронутые золотой краской губы. – Красота Ра, бога Солнца.

Не отходя от зеркала, вернее, от зеркальной дверцы шкафа (господи! и здесь тоже!), Ксения опускается на колени и смотрит, смотрит, смотрит как завороженная на своего прославленного господина, священного царя, коронованного богами, носителя Белой Короны Юга и Красной Короны Севера, правителя Нижнего и Верхнего Египта. И если фараон является богом на земле (а кто посмеет в этом усомниться?), то ему следует поклоняться, его следует почитать…

Бог – Вечен, вечен и бесконечен, и пребудет вовеки. Он существовал неисчислимые века и будет пребывать вовеки . [4]

Раскрашенное лицо бога с полуприкрытыми глазами склоняется над ней ниже и ниже, заставляя ее искать спасения в царстве грез. Руки бога скользят по ее распятому на ковре телу, язык бога глубоко проникает в ее рот. Как пожелаешь, солнцеподобный… Ты можешь любить меня как пожелаешь…

Ни один человек не знает, как познать Его. Имя Его остается сокровенным. Имя Его – тайна для детей Его. Имена Его бесчисленны, они различны, и никто не знает число их.