Галина Романова - Пять минут между жизнью и смертью

– Конечно, все хорошо, – захлопала длинными ресницами бестолковая бухгалтерша. – Разве бы я позволила себе отдых, если бы что-то не так…

Александра и успокоилась. И к бухгалтерии близко не подходила, пока главная там отсутствовала. И искренне полагала, что перед отъездом та все решить сумела. А тут вдруг Наташка с ее страшным заявлением.

– Я когда-нибудь болтала зря? – приподняла она аккуратную бровку.

Александра такого не помнила. Наташка даже шутила правдоподобно. И она помотала головой.

– Ну вот! – обрадовалась Наташа. – Доходит наконец. Ты что, и в самом деле в неведении пребываешь?

– О чем? – Саша сжала плечи, обняв себя руками, ее знобило.

– О том, что ты на грани финансового краха? Ты что, в самом деле не знала?

– Не-ет… Мой главный бухгалтер перед отъездом на отдых сказала мне, что все в порядке, и я…

– И ты поверила ей, дурочка, и успокоилась? – Наташа отечески потрепала ее по затылку. – Так эта стерва не одну такую нагрела, как ты. Надо внимательнее читать документы, дорогуша, которые тебе на подпись несут твои подчиненные. Набрала кредитов, а теперь…

– Каких кредитов?! – Впору было голову прятать в объемный воротник толстой кофты, так сделалось страшно и холодно. – У меня только один большой кредит и…

– Четыре! Четыре кредита, дорогуша! – И Наташа, поджав большой палец, потрясла перед ее носом растопыренными четырьмя пальцами. – На тебе висят четыре кредита общей сложностью в десять миллионов. И это не считая банковских процентов! Ты что, не знала?!

Десять миллионов?! Господи, какие десять миллионов?! Зачем?! Ее салон приносил неплохие дивиденды. У нее не было необходимости брать такие деньги. Они ей были не нужны.

Да, один кредит она взяла пару лет назад, когда нужно было переоборудоваться и открыть еще солярий и массажный зал. Но они платили по нему исправно… вроде бы. И тогда был взят всего лишь один миллион. О каких десяти речь?!

– Господи, я ничего не понимаю! Я же… Я же работала каждый день! Я же доверяла ей, им… Они же…

Александре сделалось нехорошо, и она стала заваливаться набок.

Весь этот день, вся эта суета с исчезновением Валерии, со смертью Марии вдруг показались нелепыми и незначительными. Все это мимо, все это не ее, не ее проблемы, не ее жизнь. А ее жизнь в том, что она теперь в долговой яме, вот! Десять миллионов! Их брали подо что-то! Стало быть, бизнес ее заложен и перезаложен десятки раз. И у нее, получается, теперь ничего нет! Ничего…

– Эй, эй, эй, Сашка! Прекрати немедленно! – Наташа вцепилась ей в плечи и начала трясти, пытаясь посадить на скамейке ровно. – Не смей терять сознание! Слышишь?! Не смей! Может, воды, а?

– Нет, нет, ничего не надо, я щас…

Она поровнее села на скамейке, задышала открытым ртом, несколько раз с силой зажмурила и распахнула глаза. И страшно и смешно, но всякий раз, как глаза ее раскрывались, взгляд натыкался прежде всего на Наташкино новенькое дорогое колечко.

Вот у кого проблем нет и быть не может, вдруг с ненавистью подумала Александра. Всегда нарядно одета, всегда при деньгах. Вниманием мужчин не обделена, и каких мужчин. Сначала Сетин. Потом престарелый дядечка, теперь снова кто-то. Если она и сотворила что-то противозаконное, то уж точно не из-за денег, а из мести скорее.

Она не простила Сетину, что он предпочел ей – такой необыкновенной – замухрышку-коротышку Валерку. Стопроцентно не простила. И мстить теперь собирается. Если уже не начала. И одним из орудий в ее руках является она – Александра.

Бедная она, бедная! Она из-за своей доверчивости, лености или глупости, пойди разберись, обворована своей же бухгалтершей, сдохнуть бы, сдохнуть этой суке сладкоречивой! И благодаря ей она теперь нищая! И без денег, которые у нее могут появиться, обрати на нее снова свой взор Сетин, она пропадет!

Прощай, любимый! Прощай, милый, нежный, славный, любящий стоять перед ней на коленях и целовать ей руки! Не будет больше у них уютных семейных вечеров, и завтраков за одним столом у них не будет. Когда он сделал ей предложение, она и не думала рассматривать его всерьез. Мезальянс же! А сейчас… Сейчас все пропало! Все рухнуло! Не открутиться, не отшутиться…

И придется теперь делать так, как велит Наташка.

А она велит?

– Тебе почти ничего не надо делать, дорогая, – улыбнулась Наташа, поправляя воротник на ее кофте и будто невзначай обнажая ее шею. – Ай-ай-ай, милая, как нехорошо! Ты же большая девочка, чтобы позволять себе ходить с синяками на шее. А что скажет Виталик, когда увидит это?