Марго Генер - Частицы магии. Огонь

– Наша маленькая леди-пламя подала голос. Хочешь рисковать всем. Ладно. Но я пойду по запаху.

К этому моменту аромат цветка окончательно выветрился. Лодин безуспешно втягивал носом, но лодка, видимо, прошла полосу, где тянулся воздушный след. Я с победным видом подошла к Яну и, стараясь не качаться уставилась вперед.

Подмирец проговорил осторожно:

– Не хотелось бы встревать в вашу чрезвычайно интересную дискуссию. Но, во-первых, у штурвала я. А во-вторых, посмотрите туда.

Он указал вперед.

Мы с Лодином вгляделись в водную гладь, где вдалеке мелькает еще одно белесое пятно. Не такое большое, как прежнее, но тоже заметное. Когда лодка подошла чуть ближе, смогла разглядеть скалы и сотни белых точек, мельтешащих вокруг. С опозданием поняла, это чайки.

Пластинчатый стал вести лодку еще осторожней, все больше и больше замедляя ход, потом повел ее по касательной.

Я встревоженно спросила:

– Ты решил пойти на поводу у ветра и бросить девушек там?

– Я решил пойти на поводу у мозгов, – ответил подмирец. – У «Инквизито», наверняка, тут куча слежения, камер и другой дряни. Нас схватят раньше, чем успеем сказать «мама».

– И что ты предлагаешь? – спросила я, все еще недовольно поглядывая на Лодина. – Плавать кругами, пока у них голова не закружится?

Ян дернул рычаги, куда-то нажал и грохот лодки затих. Потом послышался тихий всплеск. Качаясь на волнах, как раздутая после еды жаба, судно развернулось параллельно острову.

Я посмотрела туда, откуда приплыли и мысленно взмолилась богам.

Берег, такой твердый и сухой превратился в полоску не толще ломтя сыра, какой кладут на хлеб в таверне Звенящей долины. Тамошний хозяин скряга и скупердяй, поэтому ломти хлеба, которые подает гостям, просвечиваются на солнце. А о сыре и говорить нечего.

В желудке потяжелело хотя толченка Клауса давно переварилась. Я схватилась за рычаг, боясь потерять равновесие.

– Не рекомендую это трогать, – предупредил Ян. – Если, конечно не хочешь помчаться задом на перед неизвестно куда.

Я быстро убрала ладонь.

– Не хочу.

– Вот и славно, – произнес он. – А предлагаю то, что у всех получается делать лучше всего.

Я поинтересовалась, хмурясь:

– Просветишь?

– Конечно, – почему-то радостно сказал Ян. – Спешу сообщить, что тебе придется выполнять самую приятную, но не менее ответственную работу. То есть отдыхать.

– Не поняла.

Подмирец куда-то нажал. В полу открылся подвальчик, он быстро спустился, а когда вернулся, в руках оказалось нечто очень похожее на человечью кожу, причем снятую одним разом, сохранив форму. Таких шкур оказалось две. Помимо них еще какие-то трубки, бутыли и предметы не понятного назначения.

– Сейчас поймешь, – проговорил Ян, бросая это добро на пол. – Ты останешься тут и будешь активно делать вид, что загораешь то так, то эдак. Главное, поубедительней. Мы тем временем нырнем и пройдем через отводные шлюзы. Судя по твоим рассказам, там есть выходы в вентиляцию. Вот туда и полезем.

– Ну нет, – возмутилась я. – Предлагаешь мне сидеть и дожидаться, пока вы там рискуете? Вы же не знаете, как там и что? А вдруг они вас ждут? Или может все специально устроили? Как я с этой лодкой управляться буду? Нет, нет, я так не могу!

Ян усмехнулся, раскладывая неведомую кожу и окидывая ее критическим взглядом.

– А ты готова влезть в гидрокостюм, надеть кислородную маску, баллоны с воздухом и нырнуть? Потом плыть по самому дну и вылезти в узкий проход, где все равно придется плыть, а потом лезть… Я же видел, как побелела, когда вышли в залив. На тебе и сейчас лица нет, хотя храбришься.

– Ничего не храбрюсь, – бросила я, чувствуя досаду, вперемешку с обидой потому, что опять не дают принимать решения.

Ян протянул одну шкуру Лодину. Тот взял с заметным недовольством, но любопытство, все же, одержало вверх, он стал разглядывать и ковырять ногтем.

Подмирец продолжил:

– Тебе действительно луче остаться тут. Если мы не справимся, у тебя будет шанс уйти на лодке. Не смотри на меня так, разберешься с управлением, если надо будет. Лодину легче под водой будет, да и в узких шахтах не запаникует.

Лодин снова переменился в лице. Глаза горят, как у мальчишки, которому подарили меч, губы растянулись в улыбке, а сам хватает бутыли и трубки, заглядывая в отверстия и щели.

– Ну да, – сказал он, достав из-под груды вещей гигантскую ласту, – я привык к узким местам. Попробуй протиснуться между ставнями. А я могу, умею, дую. А ты ж огонь, капризная. Тебе и место давай, и чтоб сухо было.