Антон Леонтьев - Еще один знак зодиака

А на следующий день я узнала о том, что Кевин обнаружен в родительском особняке застреленным. На него было совершено разбойное нападение — некто проник в дом, вскрыл сейф и похитил драгоценности и большую сумму наличными. Я безуспешно пыталась связаться с Майклом, но он как в воду канул. Экономка профессора Барно сообщила мне, что тот исчез в неизвестном направлении.

Меня арестовали во вторник, когда городок наводнили полицейские, прибывшие из столицы штата, и частные детективы, нанятые семейством Альстоунов. Они сумели разнюхать о том, что я тайно встречалась с Кевином. В особняке, около трупа, обнаружили дубликаты ключей, на которых нашли мои отпечатки.

Я никак не могла понять, что же случилось, и не могла поверить, что арестована по обвинению в убийстве, которого не совершала. Честно и подробно я рассказала о профессоре Майкле Барно и о том, что помогала ему установить контакт с сыном. Полицейские подняли меня на смех, заявив, что я выдумала идиотскую историю. Оказалось, что Кевин — родной сын Альстоунов, что могли подтвердить под присягой многие свидетели, в том числе врачи и повитухи, присутствовавшие при его рождении.

Я сама созналась в том, что сделала слепки с ключей. А затем в доме профессора Барно обнаружили вещи, недвусмысленно указывавшие на то, что он тоже убит: окровавленную одежду и нож… с моими отпечатками. А в подвале того особняка, где я снимала квартирку, нашли лопату, на лезвии которой налипли комья свежей земли.

Полиции и прокуратуре рисовалась следующая картина: мы вместе с моим любовником профессором Барно (то, что мы часто встречались, подтвердили многочисленные свидетели) замыслили ограбление особняка семейства Альстоунов, для чего я втерлась в доверие к Кевину и сделала слепок с ключей, затем узнала, когда не будет дома родителей и слуг и месторасположение сейфа. Эти вопросы я в самом деле задавала Кевину по просьбе Майкла. После совершения ограбления и убийства молодого человека я отправила на тот свет и своего сообщника, тело которого закопала где-то в лесу.

Долгие поиски трупа ни к чему не привели, но все были уверены: я — жестокая убийца двух человек. Апофеозом всего стала посылка, пришедшая на мое имя — в ней обнаружилось десять тысяч долларов и несколько украшений, похищенных из особняка Альстоунов. Посылку, как удалось установить полиции, отправила из соседнего городка женщина, чье лицо было закутано шарфом, однако по манерам она походила на меня. Решили, что посылку с добычей я отправила сама себе, сочтя, что так смогу замести следы.

Напрасно я твердила, что невиновна. Только в тюрьме, в ожидании процесса, я поняла, что профессор Барно использовал меня для своих гнусных целей. Мне вспомнились его слова о том, что мой дар должен приносить прибыли, и его желание разбогатеть. Он рассказал мне душещипательную историю, чтобы завладеть моим доверием, а затем через меня выведал у Кевина важную информацию и совершил ограбление, во время которого молодой человек был застрелен.

Никто не верил в то, что истинным злодеем является профессор Барно — для всех он был мертв — убит мной и закопан в лесу. Мне предлагали чистосердечно раскаяться. И даже мой адвокат, предоставленный государством, внушал, что единственный способ избежать смертного приговора — признать себя виновной.

В камере меня посетило уже знакомое видение, но с продолжением: молодой Майкл Барно в море со своей возлюбленной по имени Люси. Ее накрывает волна, она исчезает под водой. Но затем выныривает и плывет к Майклу. Он же, вместо того чтобы помочь, топит девушку. А потом вытаскивает ее бездыханное тело на пустынный пляж и закапывает под большим валуном.

Майкл Барно был убийцей! Люси стала его жертвой, как и Кевин, как и я сама! Похитив из дома Альстоунов огромную сумму наличными и драгоценности, он теперь сможет сменить имя и зажить припеваючи, не заботясь о завтрашнем дне, как того всегда и хотел. Но как же мне доказать свою невиновность? Профессор Барно (в том случае, если таково его истинное имя, хотя, скорее всего, он присвоил его, забрав у своей очередной жертвы) инсценировал собственную смерть и свалил на меня все грехи.

Процесс надо мной привлек всеобщее внимание. Наблюдатели дружно сходились во мнении, что я буду признана виновной и получу высшую меру наказания. Это значило, что я попаду в камеру смертников.

Первый и второй день процесса прошли ужасно — прокурор со сладострастием рассказывал о том, какая я беспринципная, подлая, жестокая особа, манипулирующая людьми. Он приплел даже смерть Дэвида и намекнул, что я вышла за него замуж ради денег, а также поведал о самоубийствах Мэрион и Дэвида, исподволь внушая присяжным мысль, что, возможно, на самом деле они — совершенные мной убийства. Не последнюю роль сыграло и мое русское происхождение — шептались, что в действительности я советская шпионка, которая прибыла из Москвы со злобными целями. Свидетели, дававшие показания, очерняли меня, как могли, и я видела негодующие физиономии присяжных, так и жаждавших вынести обвинительный вердикт. Защитник обрабатывал меня, внушая: пока не поздно, я должна сознаться в убийствах.