Алина Политова - Снег

Он ободряюще улыбнулся, и я вышла, смутно подозревая, что это был первый сеанс гипноза.

Я свернула в первое попавшееся кафе и заказала кофе. Мысли были в полном беспорядке. Я несколько раз пыталась обдумать то, что узнала на сеансе, но как только готова была сосредоточиться, перед глазами всплывало лицо доктора Чехова с приказом "не зацикливаться". Это безумно раздражало. Я ненавидела, когда кто-то пытался манипулировать мною. Впрочем, эта мысль тут же заставила меня грустно усмехнуться. Помнится, я радостно позволяла манипулировать моим сознанием всякой химической дряни, которую нам с Анжи удавалось достать. С Анжи или… Черт, вот оно, опять белое пятно. Таблетки, Анжелка, грохот музыки, белое пятно… Он, несомненно, это ОН! Этот Максим, о котором рассказывала моя подружка. Что ж, сегодня я намеревалась его разыскать. Может быть, это хоть что-то прояснит. Кстати, а кто рассказал мне, что я была долго без сознания? Мама? И когда? Этого я не помнила. Моя память была похожа на какие-то дебильные разрозненные островки. Я ошибалась, думая, что не помню только апрель. Я вообще мало что помнила, как оказалось. Даже то, что произошло после больницы. Кто-то что-то сказал, и я решила, что это правда. Доктор Чехов, пожалуй, был близок к истине, говоря, что не стоит зацикливаться на непонятных мелочах. Так можно растерять остатки моего жалкого разума окончательно. Эта мысль, а так же пара выпитых эспрессо, немного меня взбодрили, и я потащилась домой готовиться к вечеру.

Дома мысли о непонятках в моей истории болезни навязчиво лезли в голову, но я старалась их гнать. Моей целью был загадочный Максим. Я должна отыскать его чего бы это ни стоило, а уж там-то я смогу прижать его к стенке и заставить заговорить. Пусть расскажет, зачем ударил меня по башке и зачем выкинул подыхать на обочину. Даже если я ударила себя сама, чему я ни капли не верила. Парень, который доставал мне колеса, с которым я, возможно, занималась сексом. Прогресс, что я смутно вспоминала связь моего белого пятна с наркотиками. Боже, что за идиотская жизнь у меня была!

Я вымыла голову и намазала волосы пенкой для укладки из запасов сестры. Руки вспомнили движения по обработке глаз, я даже ни разу не размазала тушь, пока елозила ею по ресницам. Интересно, куда они задевали мою косметику? Скорее всего, у меня ее были горы. Может, сестрица прибрала все себе, пока я валялась полудохлая в больничке. Я вывалила на кровать все барахло из сестринской коробки с косметикой и выжидающе уставилась на разноцветные сокровища. Нет, ничего не шевельнулось в моем сердце. Никакого узнавания. Я даже не помнила, какой тон помады мне идет. Сходила в свою комнату и приволокла фотографию в рамке, где я с Анжелкой. Долго рассматривала свою жизнерадостную физиономию. Интересно, что я тогда приняла, что у меня так блестели глаза? Помады на губах было не заметно. Возможно, ее ко времени съемки успел уже слизать какой-нибудь очередной максим. Или она вытерлась о многочисленные края стаканов с коктейлями. Интересно, а что я люблю пить? Кроме пива еще ничего не пробовала. А пиво — это не гламурно. Вряд ли я его любила. На всякий случай я решила накрасить все-таки губы светло-бежевой помадой, но тут же ее стерла — и без того бледное мое лицо с этим тоном стало выглядеть совсем уж неживым. Я еще немного поэкспериментировала с красками. Тональный крем, пудра, легкие мерцающие румяна… Ну вот, теперь я стала почти симпатичной. Почти не тень вампира, которой была всего полчаса назад. Я снова посмотрела на фотографию. А как эта сияющая мордашка выглядела по утрам? После всех этих ночных излишеств. Наверное, молодость спасала, что называется. Да и не каждый же день мы с Анжелкой зажигали в "Променаде". Чем были заполнены в таком случае мои другие вечера? Например, я корпела над учебниками. Что-то не похоже… Впрочем, в моей комнате на книжной полке стояли вполне пристойные книжки — Достоевский, Акунин, Моэм, Фаулз, Сэлинджер. Я помнила их, я читала их когда-то. Они стояли не просто как балласт. Может клубная девочка — это была лишь маска, привычка, поверхность… дань окружению и компании, в которую я волею случая попала. Настолько ли пустой я была куклой, какой вижу себя сейчас, глядя на фотографию? Может быть не сильно я и изменилась. Просто слетело с меня все это наносное, и я стала сама собой.

Анжелка заехала за мной в девять. Я уже была при параде. Насколько смогла, во всяком случае. Мы спустились и сели в потрепанный синий "Форд". За рулем был слащаво-симпатчный мальчик, новое увлечение Анжи, по ее словам. На вид он был не старше нас, но держался с самоуверенностью пузатого богатого папика. Наверное, он считал свою машину верхом изысканности.