Алина Политова - Рысь

Вечером Ритка приготовила мне потрясающий ужин. Мы ели при свечах, пили шампанское и с нетерпением ждали когда сольемся в экстазе. После второй бутылки сил сдерживать себя больше не оставалось, и мы бросились друг на друга как прожорливые голодные сойки. Бешеные потные движения, Риткины визги и судороги на пике страсти, влага рекой между ее ног, хлюпанье и мокрые удары тела. Потом огоньки наших сигарет в темноте, Ритка лежит у меня на плече и что-то нежно щебечет. Я смотрю в потолок. В отраженье огней с улицы на старой маминой люстре. Я выпускаю колечки дыма. И внутри у меня огромная черная дыра. Пустота.

Едва ненасытная Ритка задремала, я выбрался из-под ее чужого потного тела и пошел на кухню, по пути собрав использованные презервативы.

Как последний идиот, зная, что не усну после этого, принялся хлебать кофе. Впрочем, я бы и без кофе не уснул. Мне не хотелось возвращаться в постель, все мне там казалось скользким и неприятным. Даже сам я казался себе каким-то грязным. Как странно все вышло — оказалось, мне не нужно в постели теплое тело. Мне нужно теплое тело Рики.

Повинуясь внезапному дурному порыву, я взял мобильник и в первый раз в жизни набрал ее номер. С замиранием сердца, проклиная себя за это малодушие, слушал я длинные гулки. Мне казалось, что сейчас Рика стоит и непонимающе смотрит на высвечивающееся мое имя на своем телефоне. Потом она приняла вызов.

— Денис?

— Где ты? Я хочу приехать, — охрипшим голосом выдавил я.

— Сейчас? — Она растерялась. — Что-то случилось? Что с тобой? — Мне показалось, или в ее голосе послышалось участие? Не может быть, должно быть, я ошибся номером.

— Я прошу тебя! Мне просто надо тебя видеть…

Она долго молчала.

— Я не могу. Я приеду в понедельник.

— Нет! Рика, ты нужна мне! Сейчас, понимаешь?!

— Ты пьян? Денис, что случилось?

— Рика…

— Милый, я не могу…, - Милый?! Она сказала мне это?! У меня бешено заколотилось сердце. Хотя, казалось бы, бешеней уже и некуда было. Первое ласковое слово, которое я услышал от нее за эти три месяца! Надо же, как мало мне нужно, чтобы я был счастлив… Просто одуренно счастлив!

— Хорошо, я понимаю, прости, — задыхаясь, пробормотал я. — Но до понедельника я не могу ждать, слышишь? Завтра, Рика, я тебя увижу завтра?

Она снова помолчала.

— Завтра. — Наконец, будто на что-то решившись, сказала она. — Хорошо, я приеду вечером. Ненадолго. Я не смогу остаться, мама очень расстроится. Только ненадолго, ладно?

— Хорошо. — Обрадовался я. — Мне бы просто тебя увидеть.

Связь разорвалась и я поймал себя на том, что едва не сказал на прощанье "Я люблю тебя".

Следующие два дня в подвале я запомнил смутно. Меня заставили выпить стакан водки там, на допросе, должно быть, они подлили какую-то гадость туда, потому что мне все время хотелось спать. Я помню, что Рику тоже уводили, на удивление она вела себя покладисто. Впрочем, мне было наплевать на нее, на себя — на все. Наркотик совершенно парализовал мою волю. Я даже не заметил когда Рику вернули. Она не подходила ко мне и ничего не говорила. Сидела в своем углу все время и, кажется, дремала. Раза три за два дня нам приносили еду — какие-то лепешки и сыр. У меня не было аппетита, я пил только воду и снова проваливался в тяжелое забытье. На третий день я пришел в себя, почти уже мог соображать и жадно набросился на еду, которую нашел возле себя. Водой из пластиковой бутылки попытался умыться, но только размазал грязь.

Рики в подвале не было. На этот раз, очнувшийся окончательно от дурмана, я по-настоящему запаниковал. Что с ней могло произойти за то время пока я валялся тут?! Да что угодно! Я забрался по ступенькам к выходу и что есть силы начал колотить об крышку подвала. Минут через двадцать, когда я разодрал в кровь костяшки пальцев, крышка откинулась и меня за шиворот выволокли на свет божий. Я зажмурился, непривычный к яркому свету, а когда пришел в себя, увидел знакомого уже молодого горца с собакой.

— Шевелись, козел! — Рявкнул он и, рывком заставив меня подняться, застегнул на моих руках наручники. За цепочку от наручников потащил меня куда-то. Я едва перебирал ногами. Подвел к деревянному строению и затолкал внутрь. На голову мне из темноты полилась холодная вода.

— Мойся! — Приказал мой конвоир. — У тебя есть пять минут.

В помещении было не так уж темно, сквозь окошко под потолком пробивалось достаточно света. Я нашел кусок хозяйственного мыла на полке, стянул с себя грязную одежду и начал намыливаться. Зубы стучали как от озноба, но думаю, дело было не в холодной воде, а в остаточном действии наркотика. Пожалуй, эти гады собираются посадить меня на наркоту и это, должно быть, лучшее, что может со мной здесь произойти.