Энн Стюарт - Загадочный любовник

Кадр номер два — он лежит на узкой кровати в предместье Бостона и смотрит на мужчину, бывшего когда-то мужем Салли Макдауэлл. В его спине дырка от пули, которую кто-то неумело вынул и затем перебинтовал рану. По словам Джона Кинкейда, прошлой ночью он обнаружил полуживого Алекса на пороге и впустил его в дом.

Потом ему удалось кое-как слепить воедино обрывки воспоминаний. Траулер, команду которого интересовала вовсе не рыба, выловила Алекса из ночного океана, его кое-как подлатали и высадили на берегу Массачусетса. В кармане джинсов он обнаружил промокший клочок бумаги, на котором был нацарапан адрес Кинкейда, из чего Алекс сделал вывод, что наткнулся на него в сумочке Салли. Вот так он здесь и очутился.

Он не ожидал трогательного, душевного воссоединения с родителем — юный Алекс не отличался излишней сентиментальностью — тем не менее, суровая действительность превзошла все его ожидания. Он никогда не видел фотографий отца, но ничуть не удивился, обнаружив, что Джон Кинкейд — симпатичный мужчина, прекрасно выглядевший в свои пятьдесят с лишним лет. Ведь это не секрет, что Макдауэллы при выборе спутника жизни руководствовались самыми высокими мерками — им подавай верх совершенства, никак не меньше.

Короче говоря, Джон Кинкейд был высоким худощавым мужчиной с вытянутым лицом и карими глазами. Алекс не мог винить себя за то, что в то время не придал значения такому важному обстоятельству, как эти самые карие глаза. Не следует забывать, что кроме всего прочего он ударился головой, получив при этом небольшое сотрясение мозга, что только усложнило ситуацию. Алекс не хотел с дыркой в спине идти в больницу или на прием к врачу, потому что сразу бы начались расспросы, после чего его немедля бы отправили обратно в Эдгартаун.

Кинкейд кормил его супом и поил имбирным пивом, даже будил каждый час, чтобы убедиться, что с ним все в порядке. На второй день он принес Алексу сладкий черный кофе, который дома мальчишке приходилось тайком воровать из-под носа Констанцы.

— Салли переживает за тебя, — сказал Кинкейд, садясь напротив кровати.

Алекс поперхнулся горячим кофе.

— Ты что, сказал ей, где я нахожусь?

— Расслабься, малыш. Этого она не знает, а я не собираюсь на тебя доносить.

— Но она, наверняка, постарается с тобой связаться. Она умная и сразу сообразит, что я попытаюсь разыскать отца.

На лице Кинкейда промелькнуло странное выражение.

— Мы с ней не виделись больше семнадцати лет, — сказал он. — Сомневаюсь, чтобы она обо мне даже вспомнила. Все что было, быльем поросло.

— С тех пор, как я родился, — тихо сказал Алекс.

— Да, — сказал Джон как отрезал.

— Но она может тебя найти. Стоит ей только захотеть, она найдет кого угодно, — с горечью сказал Алекс.

— Если ты в этом уверен, к чему было убегать? А может, ты хочешь, чтобы она вернула тебя домой?

— Я сам вернусь, — сказал он. — Когда выздоровею и буду к этому готов. К тому же мне нужно найти ответы на некоторые вопросы.

— Что за вопросы?

Алекс презрительно шмыгнул носом.

— Я хотел увидеться с отцом, что в этом плохого? Ведь я ничего о тебе не знаю. Салли никогда о тебе не рассказывала, не показывала фотографий. Все, что я знаю — это то, что ты нас бросил, как только я родился.

— И ты хочешь знать, почему? — Кинкейд зажег две сигареты и одну протянул Алексу. Десять лет спустя Алекс бросил курить, узнав о том, что Джон умер от рака легких.

— Мне кажется, я имею право знать, — сказал Алекс. — Знать правду о своем отце.

Кинкейд вздохнул.

— Извини, малыш, но здесь я тебе не помощник. Я не твой отец.

Наверное, ему бы следовало удивиться, но Алекс спокойно воспринял известие.

— И поэтому ты ее бросил? Потому что она завела роман с другим и забеременела?

— Нет. Салли была беременна только однажды, и я был отцом ребенка. Мне это доподлинно известно.

Уже несколько дней у Алекса болела голова — после слов Кинкейда боль стала просто невыносимой.

— Что ты хочешь этим сказать?

— То, что Салли не твоя мать. Наш ребенок родился мертвым, а Салли не такая женщина, чтобы с этим смириться. Уж не знаю, где она тебя раздобыла, но могу предположить, что обошлось ей это недешево. Она принесла тебя домой и объявила, что ты ее новорожденный сын, а если у кого-то и были сомнения на этот счет, то он оказался достаточно умным, чтобы держать рот на замке.

— Но не ты?

— Да нет, я как раз промолчал. Но мне пришлось уйти. К этому времени наша семейная жизнь и так развалилась, и я жил с женой только ради ребенка. Ну а раз ребенок умер, к чему было оставаться и прикрывать вранье Салли?