Александра Романова: Зачет по убийству

Однако Олеся понимала: если сразу после ее увольнения что-то пропадет, она окажется первой подозреваемой. Ей это ни к чему. И тут ее осеняет. Да, в краже обвиняют слуг, а вот убийство — совсем иное дело. Смерть Алины Аловой отнесут за счет кого-то другого. Например, Надирова, или Цаповой, или Валерии. Мотив был у многих, и наименее весомый — у скромной секретарши. То, что довеском к получению выгоды станет гибель человека, Олесю не останавливает. Наоборот — даже приятно, если уволившая тебя хозяйка умрет. Другой вопрос, что секретарша предпочла бы загрести жар чужими руками. Руки находились рядом и принадлежали Сергею. Он парень ведомый, легко подпадающий под чужое влияние. Его несложно было убедить, что застрелить Алину Алову необходимо для самообороны, а то телеведущая жестоко отомстит брошенному любовнику. Однако по природе Сергей — не убийца. Когда дошло до решающего момента, он передумал. Пришлось Олесе потрудиться самой. Однако Сергей свято верил, что бедная девушка совершила преступление из любви к нему, и молчал.

Но тут появилась я, внеся хоть немного логики в его девственно чистые мозги. Он понял: что-то здесь не так, и поделился размышлениями с Олесей. Та запаниковала — неужели сообщник расколется? А потом я позвонила ей, сделав несколько выстрелов наугад. Я, словно об известном факте, сказала, что именно Олеся сообщила Надирову о замысле книги, она же наврала милиции, что Алина обещала мне заплатить и обманула. А главное, я обронила фразу о ее мотиве: отвести от себя подозрения, перекинув их на меня.

Выстрелы оказались удачнее, чем я предполагала. Олеся решила, что я обо всем догадалась и теперь поспешу надавить на Сергея, а тот — слабое звено… какое же, если не слабое?

Я, вздохнув, посмотрела на бледного Культуриста.

— Значит, Олеся вчера пришла к тебе в гости, принесла водки…

— Я не пьяница, — поспешно открестился Сергей. — Просто выпиваю иногда. И выпил-то немного. А она говорит — напиши Кате записку с извинениями, что из-за тебя ее заподозрили, а я ей передам. Только я это плохо умею. Она говорит, ничего, я тебе подскажу. Пиши, что тебя замучила совесть и ты хочешь это прекратить. Мне понравилось, и я записал.

«Здорово! — восхитилась я. — Все-таки Олеся не дура. То есть дура, но хитрая. Сергей застрелил Алину и от угрызений совести покончил с собой, включив газ. Даже оставил предсмертную записку. Роскошная идея! И волки сыты, и овцы целы».

— А потом я как будто умер, но зазвонил телефон, — горячо продолжил мой собеседник. — Я решил: если звонишь ты, то я не умер. И вот я живой.

— Поправляйся! — поспешно вскочила я, почувствовав, что разговор грозит перейти на лирический лад. — И удачи тебе! Только старайся думать почаще, хорошо? Это очень поддерживает в жизни…

Культурист восторженно кивнул, и я ушла.

А через неделю меня пригласил к себе Иванченко. На сей раз я не стала выпендриваться и сразу согласилась. Тем более, я до сих пор не знала точно мотива убийства, лишь догадывалась, а коварный милиционер наотрез отказывался мне отвечать, утверждая, что следствие еще не закончено. Я надеялась, олигарх не будет таким крючкотвором, удовлетворив мое законное любопытство.

— Хочу вас поблагодарить, — солидно произнес Павел Петрович, встал и пожал мне руку.

— За что? — не поняла я.

— Я внушил себе, что убийца — Надиров, и действовал только в этом направлении. Именно вы объяснили мне, что есть другие подозреваемые. Вы даже сказали при встрече, что эта девица способна на все. Надо было больше вам доверять, тогда я прижал бы ее сразу. Но я сомневался. Из этой пары мне более подозрительным казался шофер. Вот я после беседы с вами и установил за ним слежку. Мои парни увидели, как девица пытается его угробить… ну, а дальше вы знаете.

— Но почему она убила бедную Анну Сергеевну?

Иванченко вздохнул.

— Вы предупредили меня, что ради денег эта тварь ни перед чем не остановится. Но кто мог подумать, что пятьдесят тысяч для кого-то деньги?

— Рублей? — уточнила я. Между прочим, это моя зарплата почти за полгода.

— Каких рублей? — опешил олигарх. — Конечно, евро. Анька иногда обналичивала подобные суммы на какие-то свои прихоти. Я особо не вникал — ее средства, ей и распоряжаться. Хотя держать наличные дома не стоит, у нее квартира на охране, так что я не волновался. Кто ж знал, что из-за такой суммы эта стерва ее убьет?

«Какая я, оказывается, умная, — потрясенно подумала я. — Ведь угадала один к одному! Или тут не ум, а педагогический опыт?» А вслух произнесла: