Линда Ховард: У любви свои законы

— Парадная дверь! — крикнул он, пытаясь перекрыть оглушающий рев адского пламени. — Она еще не горит!

Домик Фэйт был совсем маленький, но до парадной двери они ползли, казалось, целую вечность. Фэйт почти уже не могла дышать, легкие были отравлены едким дымом, и каждый вздох вызывал приступ сильной боли. Тем не менее она жадно захватывала ртом горячий воздух, в котором становилось все меньше кислорода. Сознание у нее помутилось, она чувствовала, что перед глазами все плывет. Грей грубо тащил ее за собой, и она уже ободрала колени. Было больно, но она старалась не отстать. Собравшись с силами, она заставила себя двигаться быстрее. В голове билась одна-единственная мысль: «Не останавливайся, не останавливайся! Если ты остановишься, то остановится и Грей! Не останавливайся!»

И она продолжала упрямо ползти. Не ради себя, ради Грея.

Внезапно он поднялся с пола и заставил подняться ее. Крепко прижавшись к нему, она взглянула в испачканное сажей лицо любимого.

— Готова? — крикнул он.

Обернув раскалившуюся дверную ручку мокрым полотенцем, он повернул ее и резко распахнул дверь.

С ужасающим свистом в дом снаружи ворвались огромные языки пламени. Грей едва успел увернуться. Впрочем эта атака огня тут же захлебнулась. Он обхватил Фэйт одной рукой, словно футбольный мяч , и устремился вперед по охваченному пламенем крыльцу.

Крыльцо внезапно кончилось, и они провалились в темноту. В падении Грей попытался перевернуться, чтобы основной удар принять на себя, но это ему не совсем удалось. Он услышал, как вскрикнула Фэйт, когда они приземлились, но сейчас не было времени обращать на это внимание. Они были все еще слишком близко к полыхавшему дому. Подхватив ее под мышки, Грей стал оттаскивать ее.

— Шевели ногами! Надо отойти как можно дальше от дома!

— Нет, — раздался из темноты чей-то хриплый и дрожащий от ужаса голос, почти потонувший в грохоте бушевавшего пламени. — Не может быть! Грей?! Что ты здесь делаешь?!

Грей медленно выпрямился, помог подняться Фэйт и машинально загородил ее собой. Они оказались между двух огней. Позади полыхал дом, а на них был направлен ствол винтовки, которую держал в руках близкий ему человек, старинный друг семьи и верный советчик.

— Нет, — простонал Алекс. Глаза его были широко раскрыты от ужаса. Он стал качать головой, словно все еще не верил в то, что перед ним Грей. — Я думал, что она одна! Клянусь, Грей! Я никогда не подверг бы тебя опасности…

Жар пламени жег Грею спину, опаляя кожу. Понимая, Фэйт сейчас еще хуже, он медленно двинулся вперед, не спуская глаз с Алекса. Через несколько шагов он остановился и захлебнулся в надсадном кашле. Фэйт тоже отчаянно кашляла. Он крепко держал ее за руку, не давая выйти из-за своей спины.

В голове его возникло сразу несколько подозрений, и от каждого из них мутило. Когда кашель несколько ослаб, Грей утер тыльной стороной ладони слезившиеся глаза и проговорил хриплым голосом:

( Значит, это ты посылал записки? И… кошку?

— Нет! — выкрикнул Алекс раздраженно. — Я никогда бы на это не пошел!

— Но зато ты поджег дом и хотел убить безвинную женщину! — холодно произнес Грей.

— Я думал, что она сама уедет, — ответил Алекс на удивление спокойно и рассудительно. — Но все твои действия вели как раз к обратному. У меня не оставалось иного выхода. Я не мог позволить ей продолжать свои допросы в городе, которые так огорчали Ноэль.

Грей скрипуче рассмеялся.

— На мать тебе было плевать, — рявкнул он. — Просто ты боялся, что она узнает, что на самом деле произошло с отцом.

— Не правда! — яростно прошипел Алекс. — Я всегда любил твою мать, и тебе это прекрасно известно!

— Настолько сильно любил, что даже застрелил моего отца.

Грей был так взбешен, что еле удерживался от того чтобы не броситься на Алекса с голыми руками. И плевать, что у него винтовка и он может выстрелить. От безумного шага Грея удерживала только мысль о том, что, если ему не хватит проворства и Алекс пристрелит его, он потом убьет и Фэйт.

Они стояли все еще в опасной близости к горящему дому. Адский красный свет окружал их чем-то вроде багрового нимба, и казалось, остального мира уже нет.

Лицо Алекса исказилось от боли.

— Я не хотел! — крикнул он истерично. — Я просто не мог позволить ему… развестись с Ноэль! Унижение убило бы ее! Сначала я долго пытался отговорить его от этого шага, но он был непреклонен. Господи, это кем же надо быть, чтобы предпочесть твоей матери подзаборную шлюзу?! Я думал, что он помешался. Да, я был уверен в этом!