Кей Хупер: Не повторяй ошибок

Его мучительная агония раскаленной волной накрыла и пронзила ее, и, ослепленная вспышкой боли, Миранда видела уже не глазами, а другим зрением свой пистолет, нацеленный на Макбрайда.

Она выстрелила три раза, трижды попав Макбрайду в грудь, в самый ее центр, и, когда он наконец упал, отбросила дыхнувшее жаром оружие и опустилась на колени возле Бишопа.

Видение, когда-то напугавшее Миранду, повторилось в реальности. Бишоп, лежащий на земле, связанная, беспомощная Бонни, предсмертная агония… но не ее.

Миранду ужаснула мертвенная бледность его лица, зато белизну его футболки нарушало зловещее темно-алое пятно. Она задрала футболку и разглядела небольшое круглое отверстие в груди Бишопа, которое слабо кровоточило. Оно выглядело таким аккуратным, маленьким, совсем безвредным. Но Миранда слишком хорошо знала, какие повреждения наносит пуля человеческому телу.

Миранда прижала ладони к его ране, пытаясь всей своей энергией и волей удержать в этом уже холодеющем теле жизнь.

Он не должен уйти. Не должен оставить ее.

— Рэнди, развяжи меня, — попросила Бонни.

— Подожди. Я должна ему помочь. — Миранда сама удивилась холодности, с которой она откликнулась на зов сестры.

— Ты ничем ему не поможешь, — сказала Бонни так же спокойно. — Разве не видишь, Рэнди, куда он ранен? Его сердце уже остановилось.

— Нет.

— Рэнди…

— Нет!

— Послушай. Ты должна развязать меня. Скорее, иначе будет поздно.

Но Миранда пыталась расслышать другой голос. Она коснулась щеки Бишопа испачканными в крови пальцами.

— Ной? Ной, пожалуйста… — Она обратила на сестру невидящий взгляд. — Я больше не чувствую его, Бонни. Я не могу…

— Я могу.

Миранда не сразу сообразила, что она имеет в виду.

— Ты можешь его ощущать? Значит…

— Еще есть время. Только быстро развяжи меня. Поторопись, Рэнди.

— Я не хочу покидать его, — прошептала Миранда, однако тут же двинулась к сестре, раздвигая низко нависшие ветви. До ее сознания постепенно стало доходить, чем вызвана настойчивость Бонни.

С узлами расправиться было нелегко, мешали кровь и грязь на руках, к тому же пальцы плохо слушались ее.

— Скорее, скорее, Рэнди. Времени осталось совсем мало, — поторапливала ее Бонни.

— Ты не сможешь, Бонни, — сомневалась Миранда. — И не надо пытаться.

— Я смогу.

Миранду вдруг охватила ярость. Она запротестовала:

— Ты думаешь, я смогу остаться жить, потеряв вас обоих?

— Ты нас не потеряешь, — с упрямой, непоколебимой уверенностью в голосе заявила Бонни.

Наконец веревки спали, и сестры начали пробираться сквозь джунгли к неподвижному телу Бишопа.

— Тебе придется уйти на такую глубину, столько отдать самой себя… — все еще возражала Миранда.

— Ты сможешь вырвать меня обратно, пока не будет поздно.

Став на колени возле Бишопа, Бонни еще раз посмотрела в глаза сестре. Во взгляде ее было столько веры — и в свое предназначение, и в то, что сестра непременно выручит ее, когда настанет момент.

— Только не раньше, чем он возвратится. Обещай мне.

— Бонни!

— Обещай мне, Рэнди. Ты знаешь, что может произойти, если ты преждевременно освободишь меня.

Миранда в отчаянии и страхе на мгновение закрыла глаза, считая каждую уходящую секунду.

— Хорошо. Сделай это, Бонни.

Бонни склонилась над телом Бишопа, положив руку на его рану. Затем она глубоко вздохнула, плотно смежила веки и несколько раз вздрогнула, словно в конвульсиях. Миранда следила, как бледнеет лицо сестры, по мере того как вся ее жизненная сила уходит на попытку излечить смертельную рану Бишопа. Впервые за все прожитые годы Миранда обратилась с беззвучной молитвой к богу, в которого никогда не верила.

Когда Алекс и Тони ворвались в оранжерею и пробили себе путь через густые заросли, картина им предстала жутковатая. Люминесцентные трубки заливали свободное от сочной, напоенной влагой растительности пространство безжалостно ярким, мертвенным светом. Макбрайд распластался на полу в окровавленной рубашке с тремя пулевыми отверстиями в груди. Зловонная жижа из органических удобрений, словно ожившая, колыхалась под его телом, впитываясь в ткань одежды. В его открытых глазах застыло такое простодушное удивление фактом собственной кончины, что можно было даже растрогаться.

В нескольких футах поодаль сидела на полу Миранда в горестном шоке, положив голову Бонни себе на колени, поглаживая слипшиеся от пота волосы сестренки одной рукой, а другой обнимая привалившегося к ней Бишопа.