Кей Хупер - Не повторяй ошибок

— И захватите компас или лучше два, — сказала Миранда. — Местность у нас каверзная. Легко заблудиться или ходить по кругу, особенно в темноте.

— Понятно.

Харт окинул взглядом Бишопа, который заблаговременно обул сапоги и поэтому был лишен повода прогуляться до машины.

— Что ж, мы обернемся за пару-тройку минут, — пообещал он за себя и за доктора Эдвардс.

Уже отойдя достаточно далеко, Харт вновь оглянулся на две неподвижные фигуры, едва видимые в сгущающейся тьме. Их разделяло всего несколько футов, а может быть, расстояние в целый световой год.

— Могло быть хуже, — хмыкнул он. — Она вполне могла всадить в него пулю, как только увидела.

Бишоп знал, что ему следует первым нарушить молчание, но к моменту, когда оно стало совсем невыносимым, он додумался лишь до абсурдно нелепой фразы, с которой и начал разговор:

— Никак не ждал от тебя, что ты пойдешь работать в полицию.

— Это был логичный выбор. С юридическим образованием, которое я не могла применить… И с определенным опытом…

— Который тебя тяготил и рвался наружу, не так ли? И еще связи с надежными источниками информации.

— Да. Все это сыграло свою роль.

Повисла еще одна томительная пауза, затем Бишоп снова заговорил:

— Ты сделала интересный выбор, Найт, но были и другие варианты.

— Я решила, что этот мне подходит.

Он ждал развития беседы в таком же ключе, но она хладнокровно сменила тему:

— Я убедилась, что твое паучье чутье функционирует отлично, как всегда.

Миранда упрямо не желала смотреть на него, и он не мог понять, чем заняты ее мысли. Чтобы прочесть их, надо было до нее дотронуться, а Бишоп не осмеливался это сделать. Она была первой, кто окрестил «паучьим чутьем» его дар видеть и слышать то, что находилось за пределами восприятия обычных человеческих чувств. Знала ли она, что уже давно он сам называет так свою уникальную способность, которую тренирует неустанно, и обостряет, и усиливает, и нещадно эксплуатирует?

— Мы в этом убедимся, когда отыщем колодец, — возразил он после продолжительной паузы.

— Колодец здесь есть.

Как ему хотелось, чтобы она посмотрела ему в глаза!

— И тело?

Миранда кивнула:

— Тело тоже.

— Никакого анонимного звонка не было. Ведь так, Миранда?

— Да, не было.

— У тебя было видение.

Ее плечи дрогнули, но лицо сохранило каменное выражение.

— Я видела… как бы сон наяву. Среди белого дня. Очень яркий, достоверный, цветной. Я увидела озеро. Я знала, что девочка где-то здесь. И сейчас это знаю. Насчет колодца… Это похоже на истину, я чувствую.

— Ты по-прежнему не хочешь называть это видениями.

— Видения? Я шериф маленького консервативного городка, где церквей больше, чем торговцев автомобилями. Как долго, ты предполагаешь, я продержусь на своем посту, если пройдет слух, что у меня бывают видения?

— И тебе удается их скрывать?

— Просто удивительно, сколько вполне логичных, удобных, понятных всем объяснений можно при желании найти для своих, казалось бы, ошеломляющих прозрений. — Она глубоко вдохнула прохладный вечерний воздух, помолчала. — Я обладаю интуицией. У меня бывают предчувствия, которые оправдываются. Мне везет. Свою работу я знаю. Если этих доводов недостаточно, я, по традиции, ссылаюсь на анонимные телефонные звонки. Я предельно осторожна.

— Я заметил, что у тебя преданные помощники.

— Которые ловят мои слова на лету и смотрят мне в рот? Может быть. Причина в том, что раньше во многих случаях я оказывалась права и они научились доверять мне.

— А есть у тебя идея, кто стоит за этими убийствами?

Наконец лицо Миранды ожило. Она криво усмехнулась:

— Если бы я знала кто, то тебя бы сейчас здесь не было.

Неподдельная горечь, прозвучавшая в ее тоне, раскрыла ему истинную причину предшествующей нарочитой и явно напускной холодности. Его присутствие здесь было нежелательным. Она ненавидела его. И сила его ответной реакции на эту ненависть изумила его самого.

— Я никак не хотел чем-то уколоть… обидеть тебя, — вырвалось у него.

— Уколоть меня — это самое малое из того, что в твоей власти сделать.

После этих слов Миранда покинула Бишопа, поспешив навстречу взбирающемуся на холм помощнику.

Понадобилось два часа, чтобы отыскать заброшенный колодец. И еще два, чтобы поднять наверх изуродованное, буквально расплющенное тело Линет Грейнджер.

Они приспособили несколько фонариков для освещения пространства возле колодца, куда не могли пробиться сквозь густые заросли полицейские машины с прожекторами. Это хотя бы дало возможность доктору Эдвардс проделать необходимое предварительное обследование места преступления. Его огородили плотным кордоном, внутрь которого допускались лишь немногие избранные.