Стефани Майер - Ломая рассвет

Быть при смерти — для меня не в новинку, и все равно это не те впечатления, к которым можно когда-нибудь привыкнуть.

Казалось странной неизбежностью, что мне снова грозит смерть.

Словно несчастья отметили меня, я убегаю от них, а они догоняют и снова возвращаются ко мне.

Все же, в этот раз все иначе.

Можешь бежать от того, чего ты боишься, можешь сражаться с тем, кого ненавидишь. Все мои действия были направлены против убийц, против враждебных чудовищ.

Если ты любишь своего убийцу — выбора нет.

Нельзя бежать, нельзя сражаться.

«Никто не пялится на тебя» — уговаривала я себя. — «Никто не пялится. Никто не пялится. Никто не пялится».

Но я не умею врать, тем более самой себе. Лишний раз убедилась.

Пока я ждала, когда загорится зеленый свет, меня угораздило, посмотреть на право. В своей машине, миссис Вебер, всем телом развернулась в мою сторону. Я встретилась с ней взглядом и поспешно отвернулась. Почему она не отвела глаза и нисколько не смутилась? Так открыто, разглядывать людей — это ведь грубость или я ошибаюсь? Меня можно так, без всякого смущения, рассматривать?

Только потом вспомнила, что стекла в моей машине тонированные, и миссис Вебер даже не знает, что внутри нахожусь именно я, и что я тоже смотрю на не. Я попыталась успокоиться, ведь на самом деле она смотрела не на меня, а на машину.

Мою машину. Вздох.

Я посмотрела налево и застонала. Два пешехода замерли на тротуаре, так засмотрелись, что забыли перейти дорогу. Позади них, за стеклянной витриной своей маленькой сувенирной лавки, разинув рот стоял мистер Маршалл. Хорошо хоть носом не прижался к стеклу. Пока что.

Зажегся зеленый сигнал светофора, и, желая поскорее сбежать, я нажала на газ. В моем старом «шевроле» пришлось бы долго мучить педаль, чтобы заставить машину двигаться.

Двигатель зарычал, словно пантера на охоте, машина рванула вперед с такой скоростью, что меня вжало в черную кожаную обивку водительского сидения, а мой желудок распластался где-то у позвоночника.

Я недовольно выдохнула после торможения. Сохраняя спокойствие, я легко надавила педаль тормоза. Но все равно, вместо того чтобы лишь сбавить скорость, машина покачнувшись, остановилась на полном ходу.

Посмотреть как среагировали окружающие у меня не было сил. Теперь, если у кого-то раньше и были сомнения по поводу личности водителя, все стало яснее ясного. Я едва-едва, кончиком туфли, тронула газ и машина снова рванула вперед.

Мне удалось достичь своей цели — бензоколонки. Если бы мне не нужно было заправить машину, я бы вообще в город не вылезла. В последнее время мне приходится жить без много чего, к примеру, я обхожусь без «Поп-тартс» и шнурков, лишь бы только не появляться в общественных местах.

Я торопливо, словно на гонках, открыла заслонку, свинтила крышку, расплатилась кредиткой, и вот уже наполняю бензобак. Понятно дело, с цифрами на экране я ничего поделать не могла, их ускорить — не в моих силах. А они, будто специально мне на зло, двигались очень медленно.

День был пасмурный — обычная дождливая морось в городке Форкс, штат Вашингтон — но мне казалось, что свет сконцентрировался на моем обручальном кольце. Сейчас, когда я чувствую спиной взгляды, кольцо на левой руке словно мерцающий неоновый указатель вещало: «Смотри на меня, смотри на меня».

Глупо было заниматься таким самобичеванием, я знаю. Разве важно, что думают и говорят про мою помолвку люди, исключение только мои мама и папа? Про мою новую машину? Про мое загадочное поступление в колледж «Лиги плюща»? Про блестящую черную кредитку (в данный момент мне казалось, что она прожигает задний карман)?

— Ага, наплевать, что они думают, — пробормотала я себе под нос.

— Хм, мисс? — произнес мужской голос.

Я обернулась и лучше бы я этого не делала.

Двое мужчин стояли рядом с дорогим «универсалом», на крыше которого были привязаны байдарки. Они не смотрели на меня, они затаив дыхание, смотрели на мою машину.

Мне было все равно, что за марки машина у меня. Им было не наплевать. Я гордилась тем, что вообще понимала разницу между «тойотой», «фордом» и «шевроле». Моя машина — черная блестящая, с округлыми линиями, просто прекрасная, для меня была лишь средством передвижения и ничем особенным не была.