Татьяна Устинова - Всегда говори «всегда» – 2

– С чего это ты так раскочегарилась? – усмехнулась Дарья и, выхватив у Нади один конверт, заглянула в него. – Ого!

– Да ни с чего… Я давно об этом думаю. Слушай, прикроешь? Мне опять смыться надо.

– Куда?

– По магазинам. Что-нибудь из шмоток купить.

– Так срочно?

– Ну, в общем, да… – Надя бережно забрала у Дарьи конверт и спрятала в сумку. – Ты ж видишь, нам с Димкой на прием в конце недели идти надо. В Палас Отель. Там же в шикарном надо быть. Вот как ты… – Надя опять оглядела Дарью с головы до ног.

– Да. Там надо. В шикарном, – в глазах у Дарьи промелькнула то ли досада, то ли зависть, а может, просто усталость. – Кстати, могу компанию составить. А прикрывать тебя нет нужды. Димка к заказчикам уехал. Сегодня в контору уже не вернется.

– Ну, и чего мы стоим? – обрадовалась Надежда. Она схватила Дашу под руку и повела к выходу. – Ты мне сейчас до зарезу нужна!

Дашкин вкус да на ее темперамент – смерть и Паласу, и Отелю!

Надежда не видела, как Дашкины губы искривила презрительная усмешка.

Боевые действия проходили с переменным успехом.

Кудряшова то как в воду опущенная ходила, то летала, словно на крыльях…

Когда она летала, Даша чувствовала себя проигравшей. Вот и сейчас, с этими пригласительными на прием – в Палас Отель! – Кудряшова ей словно в лицо плюнула.

Но Дарья решила ответить.

Изысканно. Остроумно. И тонко.

– Отлично, – сказала она в бутике, когда Надя вышла из примерочной в жутком фиолетовом платье до пят с юбкой-колоколом и в шляпе ядовито-розового цвета, к полям которой был прикреплен едва ли не целый фазан в полном своем оперении.

– Мне тоже очень и очень нравится! – заверещала Кудряшова, оплачивая покупки.

Еще они купили желтые бусы, желтую сумочку-клатч, расшитую стразами, и туфли на платформе того же цвета с бантами впереди.

Дарья еле сдерживала хохот, представляя, как Кудряшова в этом одеянии заявится в Палас Отель и начнет со светской улыбкой козырять своими «прям» и «щас».

После магазинов Кудряшова затащила ее в кафе – хотела благодарность свою показать.

– Пирожные – моя тайная страсть, – доверительно сообщила она Дарье, когда им принесли на блюде штук десять эклеров и столько же шоколадных бисквитов.

– В чем же тайна? – светским тоном осведомилась Даша. – Не замечала, чтобы ты эту страсть сильно скрывала.

Кудряшова надоела ей до смерти. Веселье от удачного шопинга прошло, и теперь оставалось только ждать результатов.

– Тайна в том, – с забитым эклером ртом поведала ей Надежда, – что никто не знает, сколько я могу их зараз уговорить. Даже я сама. – Она заложила в рот бисквит и прихлебнула кофе. – Сладкое обожаю. Оно для меня вроде валерьянки. Как расстроюсь чем-нибудь, так на пирожные наваливаюсь.

Дарье было противно смотреть на жующую Кудряшову, но она вдруг учуяла возможность нанесения нового удара. Не удара даже, щипка, но попробовать стоило.

– Ты сейчас чем-то расстроена?

– Сейчас? Не-а! Я ведь их с радости тоже лопаю! И кто придумал тощих баб за идеал красоты держать?

– Модельеры, дизайнеры, рекламщики… – Дарья улыбнулась. – В том числе и Димочка твой.

– Глупости! – Надя взяла новое пирожное, в нерешительности подержала его, но все-таки отправила в рот. – Врут все, притворяются. Димка – первый! Знаешь что? – Кудряшова уставилась на подсвеченную витрину с кондитерскими шедеврами. – Съем-ка я еще вон ту шоколадную бомбошечку!

Дарья допила свой кофе, но к сладкому не притронулась.

Хотя тоже очень его любила.

Грозовский пришел домой пораньше, потому что решил – родственники родственниками, а это все-таки его дом.

Он имеет право в нем быть.

И даже отдыхать.

А если что, и гостей позвать.

Дома пахло чесноком, щами и хозяйственным мылом. Грозовский был готов к этой «газовой атаке», поэтому еще в подъезде нацепил медицинскую маску, предварительно побрызгав ее «Chanel Allure homme».

Оказалось, что готовиться нужно было к другой атаке – Диму едва не контузило звуками включенного на полную громкость телевизора.

Шел сериал на цыганскую тему.

Хуже и не придумаешь.

Грозовский потерпел пятнадцать минут, пошатался по спальне в надежде, что дядя Толя и тетя Зина хотя бы сменят канал, но потом, сорвав маску, решительно направился в гостиную.

Деревенские родственнички лежали на его любимом диване и лузгали семечки, сплевывая шелуху на газетку, расстеленную у них на груди. Шелуха на газету не попадала и падала на пол.