Татьяна Устинова - Всегда говори «всегда» – 2

Грозовский открыл машину, бережно усадил Надю, словно она была фарфоровой куклой, и вдруг резко сорвал с нее красный шарф.

– Чтобы я больше эту гадость не видел! – Дима отшвырнул шарф, и тот, подхваченный ветром, полетел над дорогой, зацепился за дерево и затрепетал красным стягом.

– Мы куда? – спросила Надежда.

– Праздновать наше спасение.

Они не видели, как в агентстве Дарья отошла от окна и как наглухо закрылись жалюзи…

Около девяти вечера Ольга убаюкала Петьку и уложила в кроватку.

Она включила в детской ночник, тихонько вышла. Нужно еще помыть посуду и замариновать мясо – на завтра детям был обещан шашлык и игры на свежем воздухе.

Ольга не заметила, как в комнату прокрались Миша и Маша. Отталкивая друг друга, они продолжили, очевидно, уже начатый ранее разговор.

– У нас есть мама и папа, – доверительно сообщил спящему Петьке Мишка. – Еще Машка есть, только она иногда противная.

Маша, пихнув Мишку в бок, перехватила инициативу:

– У нас еще есть Надя и Дима. Мама не разрешает говорить им «тетя» и «дядя», потому что они молодые.

– А они совсем даже не молодые. Они старые…

Миша попытался оттеснить Машу от кроватки, но она вцепилась в бортик и горячо прошептала:

– Чего ты ему слушать мешаешь? Он же маленький!

– Есть еще дедушка Леня. Он приедет скоро с тобой знакомиться. Только это он мне дедушка и Машке, а тебе уже прадедушка!

– А еще бабушка. Бабушка у нас есть! – Машка стукнула Мишку по голове и тут же получила сдачу.

– Врешь ты все! – крикнул Мишка. – Нет у нас никакой бабушки! Она у нас раньше была, а теперь нет!

– А вот и есть, а вот и есть! Только про нее никому говорить нельзя, даже маме!

– Тише! Разбудишь! – испугался Миша, но было уже поздно.

Петя открыл глаза, скривился и закричал.

– Разбудила! – крикнул Миша, ткнув Машу в бок. – Сейчас нам мама задаст!

– Это она тебе задаст, а меня тут не было! – Маша невозмутимо вышла из комнаты, не закрыв за собой дверь.

– Предательница! – Мишка выскочил вслед за ней, в его голосе послышались слезы. – Маме расскажу, как ты обманываешь!

– А я скажу, что это ты меня заманил к Петьке! – Маша бросилась убегать.

В детской Петька заходился громким плачем.

Мишка метнулся к лестнице, но внизу уже слышались торопливые шаги Ольги.

– Сюда! – позвала Маша из раскрытого встроенного шкафа.

Он заскочил в темное нутро и прижался к сестре.

Затаив дыхание, они слышали, как скрипнула дверь детской, как Петька постепенно затих под Ольгину колыбельную…

– Миш, а мама нас меньше Петьки любит? – шепнула Маша.

– Конечно, меньше, – вздохнул Миша. – Мы уже слишком большие, чтобы нас сильно любить.

– Поскорее бы Петька вырос…

– Все равно он всегда будет меньше нас.

Ольга слышала возню в шкафу, слышала шепот, но задерживать «преступников» не стала. Кто-то из них чихнул, в шкафу что-то рухнуло…

Улыбаясь, Ольга уложила заснувшего Петьку в кроватку и на цыпочках вышла из комнаты.

Солнце припекало совсем по-летнему, но порывы прохладного ветра пронизывали насквозь.

Поежившись, Светлана Петровна запахнула на груди пуховый платок и крепко прижала к себе сумку. В сумке были гостинцы для внуков – конфеты, пироги, клубничное варенье и пуховые носки. Муж ворчал, что носки в конце мая не нужны никому, но она все равно взяла – где тут в каменных джунглях в случае холода нормальные носки найдешь?

Мимо с веселым гвалтом пробежали школьники – первая смена закончилась. Светлана Петровна плотнее прижалась к забору спиной, прячась в кустах сирени. Не дай бог, бывшая невестка увидит, скандалу не оберешься. При мысли об Ольге у Светланы Петровны болезненно сжалось сердце.

Наградил же бог подарочком – выдерга, дрянь, уголовница, и гляди ж ты – в Москве устроилась, при деньгах, машина, как крейсер «Аврора», бриллианты в ушах, одежда, какой Светлана Петровна в магазинах отродясь не видела. Если бы не внуки, она б на Ольгу заговор сделала. Может, и не на смерть, а так, на одиночество. Точно. Пусть бы одна, без Стаса, помаялась, и ни один денежный мешок на нее никогда бы глаз не положил. Она и пошла в прошлом месяце этот заговор делать, только Ильинична предупредила, что порча может на Машу перекинуться…

Внучке Светлана Петровна навредить не могла. Машу, солнышко, кровиночку свою, она очень любила. И Мишу любила.

Так уж случилось, что других внуков, скорее всего, у нее больше не будет. Стас запил по-черному, и конца этой беде не предвиделось, если бы не другая беда – тюрьма. Засадили сына на пять лет за продажу краденых запчастей.