Энн Стюарт - Ритуальные грехи

Сегодня вечером он сидел среди кающихся, его белая туника затерялась среди их бледно-желтых одеяний. Он всегда столовался со своими учениками, ел мало, но сам факт его присутствия оказывал на них мощное воздействие. Кающиеся почти трепетали от возбуждения, не подозревая о том, что все его внимание сосредоточено на упрямой чужачке.

— Люк, неужели я когда-нибудь обрету истинное понимание? — Мелисса Андервуд, тощая блондинка с проблемами в области секса, придвинулась ближе к нему. Весь прошедший год она провела в попытках пустить свою неуемную сексуальную энергию на поиски мира и спокойствия, и Люк посмотрел на нее с добродушной улыбкой. Он был не из тех, кто тратит свою энергию на нечто столь аморфное, как совесть, но если бы он снова предстал перед судом — в этом мире или каком-нибудь другом — случай с Мелиссой был очком в его пользу. Здесь ей не угрожали ни смерть, ни болезни, ей не нужно было беспрестанно менять мужчин и женщин в надежде утолить ненасытное сексуальное желание. В Санта Долорес она жила в спокойном уединении, щедро оплаченном алиментами ее бывшего мужа.

Или взять, к примеру, Бобби Рэя Шатни, который сидел скрестив ноги в конце стола и усердно разглядывал свои руки. Мало кто знал, что Бобби Рэй, будучи тринадцати лет от роду, совершил серию убийств, жертвой которых стали его семья, трое соседей, сотрудник ФБР и коккер-спаниель. У него был разум невинного ребенка, а тяга к насилию дремала в нем до тех пор, пока он жил вне общества, которое предъявляло к парню слишком суровые требования.

Он поднял глаза и, встретив задумчивый взгляд Люка, послал ему счастливую улыбку человека, мозги которого полностью затуманены лекарствами. Если у него и было желание убивать, то хорошая доза транквилизаторов держала его кровожадные инстинкты в железной узде.

С уходом Люка наступят большие перемены. Когда здесь все развалится, и у Люка не будет другого выхода, кроме как быстро смотать удочки, ему придется оставить Бобби Рэя и других, таких же заблудших душ, на произвол судьбы, — вот тогда они зададут жару всему миру и остальным невинным обитателям Санта Долорес. А все потому, что не будет никого, кто бы даровал им чувство успокоения. Кто держал бы под жестким контролем их детскую веру в спустившихся с небес пророков и надежду на вечное спасение.

Люк Берделл хорошо знал, что значит убить человека. Не было ни дня на этой земле, когда бы он не вспоминал ощущение того, как нож глубоко вонзается в плоть. Как обильно течет почти черная артериальная кровь, как хрипит смерть, стремительно унося с собой еще живую душу. А еще запах убийства — он всегда следовал по его пятам. Ему говорили, что потом будет легче. Чем больше ты будешь убивать, тем больше тебе захочется повторения этого действа. Снова и снова. Может статься, ты даже войдешь во вкус.

Но ему не хотелось продолжения, не хотелось узнать, полегчает ему потом или нет. Он предпочитал жить с ночными кошмарами. Это было своего рода покаяние, и окружающие понимали его без слов и еще больше сплачивали вокруг него свои ряды.

И все же до того, как он покинет Братство, ему надо решить, как поступить с Бобби Рэем Шатни и другими, такими же как он психопатами.

Рэйчел сидела между Кэтрин и Альфредом Уотерстоуном, которые обладали хорошими манерами старой закваски. Кэтрин принадлежала к одной из благороднейших семей Филадельфии и вела себя с достоинством настоящей леди. Она была последним отпрыском безобидных аристократов, предъявлявших высокие требования к хорошему воспитанию, что вызывало неподдельный ужас у богатых выскочек, которые пытались подражать их изысканным манерам. Альфред имел такой же внушительный вид, в его натуре деловая хватка опытного администратора прекрасно уживалась с острым умом финансового гения.

Судя по всему, Рэйчел не устояла перед обаянием Кэтрин, казалось, еще немного, и она улыбнется. Люк догадывался, что улыбка чудесным образом изменит черты ее бледного, несчастного лица. Однако он сомневался, что хочет знать это наверняка. Вызов — это одно дело, а признак слабости — совсем другое. Не то, чтобы он рассматривал некоторые вещи, как потакание собственным слабостям. Ну разве что хорошо прожаренный бифштекс. Или женщина с аппетитными формами, не задающая лишних вопросов. И потом, это было вовсе не проявление слабости, а нечто такое, что он позволял себе время от времени. Когда остальные этого не видели.

Она повернулась в его сторону, но Люк уже отвел взгляд, следуя какому-то древнему истинкту самосохранения, который в прошлом не раз спасал ему шкуру. Он доброжелательно улыбнулся Бобби Рэю, в то же время раздумывая над тем, какую дозу успокаивающего вколоть парню, чтобы поддержать в нем мирное расположение духа. Может, когда придет время, придется несколько увеличить дозу. Убийство, как средство полного и окончательного контроля. Если возникнет необходимость, он это сделает, не моргнув глазом.