Екатерина Гринева: Гений страсти, или Сезон брачной охоты

– Классовое сознание.

Прожил бо́льшую часть жизни в СССР, а сознание поменял, как деловой блокнот? Начал трепетать перед большими бабками?

Я набрала номер Ульяны и услышала в трубке нежную мелодию. Что-то из Шопена.

– Да, – голос Ульяны был тихим, приглушенным.

Может быть, у нее свидание? Перед выходными. Она и ее поклонник сидят на низком диване и слушают классическую музыку. В квартире царит полумрак. На низком столике стоят розы – на трогательно тонких ножках, благородного чайного оттенка – и два бокала вина, густо-красного, в полумраке почти черного… Они сидят, держаясь за руки, или целуются, и тут – я со своим звонком.

– Все в порядке? Я не помешала?

– Нет, Владлена Георгиевна.

– Ульяна, у нас ЧП, и я срочно вызываю всех на работу.

– Хорошо, – она не высказала никакого удивления, не возразила ни слова. Как будто так и надо: вызвать людей на работу перед уик-эндом и портить им пятничный вечер. А у нее наверняка были свои планы: может быть, она хотела даже поехать за границу и провести три дня в Париже или в Лондоне. Или смотаться на Бали. Бали почему-то мне представлялось концом света и крайней географической точкой на карте, хотя я и знала, что это не так. Я не представляла себе, как проводит выходные Ульяна, но мое воображение услужливо подсказывало: зимой – Швейцария, уютное шале, с завалившим крышу снегом, летом – Италия, Испания. Весной – Париж или Бали!

Сдался тебе этот Бали, рассердилась я на себя.

Ульяна молчала.

– Тогда – жду.

– До свидания, – услышала я все тот же тихий вежливый голос.

Марк, напротив, с ходу стал орать. Он орал шумно и неприлично: он устал, его все задолбали, он хочет отдохнуть в выходные, и вообще, у него весенняя депрессия.

Я сказала, что мой приказ не обсуждается, и повесила трубку.

На Марка я не сердилась. Во-первых, он себе подобные выходки позволяет достаточно редко. Во-вторых, Тамара по секрету сказала мне, что у него несчастная неразделенная любовь. И Марк на этой любовной почве совсем свихнулся и уже пару раз просил у Тамары валерьянку и успокоительные таблетки.

«Несчастная», «неразделенная» – это серьезно.

– Как они? – спросил Гриша.

– Едут. Никите звонил?

– Не могу дозвониться. Наберу его номер чуть попозже.

– Отлично. – Я потерла указательным пальцем переносицу. – Давай-ка с тобой кофейку пока попьем в ожидании.

– Я кофе не буду. У меня сердце…

– Тогда пей чай. Я буду кофе. Сделаешь?

– Побуду секретутом, – мрачно сказал Гриша. – Знаешь, Влад, мне кажется, что это кошмар какой-то, сон-ужастик. Хочется вынырнуть из этого сна и увидеть в компе наш ролик. А?

– Я тебя понимаю. Мне и самой этого хочется. Только, Гриш! Это – утопия, и надо подумать, что делать дальше.

– У тебя есть план? Или версии, как это все случилось?

– Ни планов, ни версий… – покачала я головой. – Строить планы я не буду, пока не поговорю со всеми. Тогда картина немного прояснится. Или, наоборот, запутается. А выдвигать версии заранее – дохлый номер.

– Думаешь?

– Уверена.

– Тебе виднее, – быстро сказал мой зам.

– Ошибочное мнение, – я скомкала бумажку с телефонными номерами и ловким движением отправила ее в корзину.

Гриша, как зачарованный, проследил за моим броском.

– Ни хрена ни виднее, – уточнила я. – Похоже, мы по уши в дерьме.

В приемную ввалилась Ирочка Сергиенко в распахнутом коротеньком полушубке, раскрасневшаяся, со светлыми кудряшками, спадавшими на лоб.

– Ой, здрасте! Что случилось-то? Владлена Георгиевна!

– Раздевайся. Все – потом, – с этими словами Гриша подскочил к ней и галантным движением помог девушке снять полушубок.

– Я уже спать собиралась идти, – затараторила Ирочка. – Тете отвар шиповника варила, для витаминного тонуса, и еще котлетку куриную разогревала. А тут вы позвонили. Я не знаю, как Эльвира Николаевна там…

– Ничего с ней не случится, – громко сказал Гриша. – Она уже давно сериал свой смотрит. Как Иван в двадцатый раз бросает Марью, а она крутит роман с его боссом.

– Какой Иван? Какая Марья?

– Это он сериал пересказывает… – пояснила я.

– Да ну вас! – Ирочка надула губы. – А Эльвира Николаевна мучается бессонницей. У нее же никого нет, кроме меня. И помочь ей больше некому.

– А как же этот… – быстро спросил Гриша, – как его… – он прищелкнул пальцами, словно собирался показать фокус. – На «феррари». Макс?

– Алекс, – поправила его Ирочка. – И он на «порше». Он мне уже неделю не звонит, – сказала она дрожащим голосом. – Наверное, это – все. Я ему не нужна. – И она захлюпала носом.