Арсений
Сроду бы он в этой столице не появлялся. Жил бы в своем Южнороссийске, не тужил. Иногда спрашивал себя: а как сложилась бы его судьба, когда б он в далеком восемьдесят втором не поехал покорять столицу? Если б остался навсегда в своем любимом портовом городе? Хотя прекрасно понимал, что история сослагательного наклонения не имеет – и сие касается как целых государств, так и отдельных индивидуумов. Однако он не мог иногда не помечтать: а что было бы, если… Он никогда не узнал бы свою Настю. Не пересекся с семьей Капитоновых. Не попал в тюрьму. Не заимел сына Николеньку. Не организовал кооператив, не прошел с ним все тяжкие, не разорился… Не начал бы опять с нуля, снова поднялся, да еще как… И вновь упал… Словом, если б все в его жизни пошло иначе?
Когда б он заторчал навсегда в своей провинции – возможно, продлил бы жизнь своим бабуле с дедулей. Для них, конечно, было ударом, что он загремел в тюрягу. Значит, одним грехом на его совести стало бы меньше.
Наверное, где б он ни жил, не убежал бы от себя. Все равно марал бы бумагу. Складывал буковки в слова, а слова в предложения. Вероятно, служил бы в газете «Южнороссийский рабочий». Возможно, дорос до зама главного – на главреда он даже в мыслях не замахивался, очень уж должность поганая, на ней не журналистские таланты скорее надобны, а дипломатические да чиновничьи, лизоблюдские.
Наверняка бы женился: сколько прекрасных дев вокруг него в девятом классе хороводы водило! И детишками обзавелся, и квартирку рано или поздно получил где-нибудь на Куниковке – если б повезло, то окнами на бухту.
Словом, ничем родной Южнороссийск поганой столицы не хуже. Зато сколько там плюсов! Нет давиловки, стрессов, пробок, смога! Нет снега. И есть – море.
Всем хорошо в милом городе. «Морские (или южные) ворота России», как его стали начальники помпезно называть. Тихая жизнь, без суеты и верчения.
Он бы и сейчас бросил все и уехал. Но, во-первых, литературный процесс. В том смысле, что надо в редакции с издательствами захаживать. И на «Мосфильм», и к продюсерам в разные киноконторы. Пусть чаще для того, чтобы очередной отлуп получить, чем гонораром разжиться. Но все равно: он на виду, дудит в свою дуду, плетет свою паутину, лоббирует сам себя. И вот глядишь, в одном журнальчике подрядили его колонки писать; на интернет-портале обзоры культурных событий вести; там – напечатали заметку, здесь – перевод. Словом, гуща событий. А главное, неизмеримо больше возможностей свой главный труд почтенной публике предъявить. Пока по частям: там – отрывочек, здесь – кусочек, еще где-то – конспект. Так, смотришь, в конце концов – КНИГА не просто выйдет, а еще и продаваться станет.
Но главный резон, почему Челышев держался за Москву, заключался в другом. Он причину знал, но старался лишний раз ее не формулировать. И мысль эту не развивать. Потому что обидно. Потому что, если разобраться, – у него настоящая зависимость. И не от алкоголя! Что алкоголь – туфта! Пить можно всюду, где б ты ни жил. Не пить – тоже.
И не на наркотиках его страсть замешена, не на сигаретах. Наркотиков Сеня сроду не пробовал. Ни на Юге, где конопля свободно произрастает в живой природе. Ни в лагере, где благодаря убойной своей статье был он в авторитете и проблем разжиться при желании «герычем» не было.
Да и с коньяком и прочими напитками, он уверен, мог бы легко завязать. Просто – зачем завязывать? Если выпивка облегчает жизнь и, чего там греха таить, дает толчок творчеству? Приносит необычные сцепления и извивы мыслей?
Нет, не алкогольной была его зависимость. Она звалась иначе. Именовалась Настя. И еще – Николай. Не мог он без них. Хоть и не проживал теперь постоянно ни с женой, ни с сыном. И отношения их далеко не радужными были – скорей наоборот. Ругались гораздо чаще, чем разговаривали спокойно. А разы, когда они ластились друг к другу, вообще за последнее время по пальцам можно пересчитать. А вот поди ж ты. Если в течение дня он с ними хотя бы по телефону не поговорит, пусть очень кратко («Привет-привет, у тебя все в порядке?» – «Да. Ну, удачи, звони».) – начинает волноваться, изводиться, грустить. А еще лучше встретиться. И даже если нет предлога – изобрести его. Например, как сегодня. Когда он выдумал, что кредит за машину надо срочно оплачивать, поэтому «не принесешь ли ты мне, Настенька, мою долю от сдачи квартиры?».
Деньги – ерунда. И то, что они с женой, как всегда в последнее время, не поговорили, а поцапались, – не столь важно. Скорее наоборот. Раз ругаются – значит, неравнодушны друг к другу. Хуже – если б были холодны как ледышки.
Читать дальше