Марина Крамер - Мост в прошлое, или Паутина для Черной вдовы

– Алло! – сказал он вальяжным тоном, второй рукой удерживая на расстоянии беснующуюся от негодования Машу.

В трубке повисла пауза, а потом мужской голос спросил:

– Маша дома?

– Маша-то дома, а вот ты кто такой?

– Это неважно. Позовите Машу.

– А ху-ху не хо-хо? – не совсем любезно поинтересовался Женька. – Повторяю вопрос – ты кто такой?

– Повторяю ответ – это неважно. Где Маша?

– Слышь, ты… неважный, – разозлился Хохол, и глаза его превратились в две узкие щели, что выдавало обычно крайнюю степень раздражения и злости. – Еще раз наберешь этот номер или номер ее мобильного, и я тебя найду и уделаю, как бог черепаху. Дошло?

Разговор мгновенно прервался – видимо, собеседник не особенно жаждал разделить участь несчастного земноводного. Хохол аккуратно водрузил трубку в зарядное устройство, сделал пару глубоких вдохов и поднял глаза на Машу.

– Ну, и теперь скажешь, что это «никто» и зовут его «никак»?

– Женя, зачем ты полез? – со слезами в голосе проговорила Марья. – Ты только хуже сделал, вот поверь!

– Хуже? А можно хуже-то? Ты себя в зеркало видела? Нет? Ну, выйди в коридор, полюбуйся – на тебе ж лица нет! Ты его боишься… а почему, скажи? Если он никто – то смысл бояться? Послала подальше – и гуляй-дыши свободно.

Она молчала, и было видно, что хочет рассказать, но опасается чего-то. Женька встал, обошел стол и обнял Машу за плечи.

– Ну, что ты, а? Кого боишься? Если не мне – то кому ты можешь сказать? И если не я – то кто тебе поможет?

– Вот этого-то я и боюсь – твоей помощи, – вдруг призналась она сквозь слезы. – Ты же знаешь только один способ решать проблемы, а мне потом как жить с этим? Я – не твоя Коваль, у меня психика иначе устроена!

– Так-так-так, стоп! – прервал он. – Это же ты кем меня считаешь, подруга? Я что, по-твоему – убийца без башки? Наделаю дел – и отвалю, благо, документов у меня воз, выбирай любые? Ну, ты даешь, Марья! Я ж сперва всегда по-доброму, словами-уговорами, но уж если не пошло – тогда извини.

– Знаю я твои слова и уговоры, наслышана. – Марья вырвалась из его рук и встала. – Давай закончим этот разговор, а? Мне очень неприятно.

Она вышла из кухни с таким каменным лицом, что Женька понял – сейчас надо отступить, отойти на шаг, пусть успокоится и переспит с этими мыслями. Он был почти уверен в том, что сможет добиться от Марьи правды.

Григорий Андреевич Орлов вот уже несколько дней чувствовал себя неуютно, как будто во вверенном городе ему, мэру, стало мало места. Ощущение напоминало тесный костюм – думаешь, что пятидесятого размера, а оказываешься уже пятьдесят второго, и пиджак впивается под мышками, а брюки жмут в поясе так, что ни охнуть, ни чихнуть. Гриша Бес не был слабонервным человеком, да и как – при его-то биографии, но в последнее время им все чаще овладевали немотивированные страхи. То казалось, что в кабинете, прямо под портретом Президента, вмонтирована мини-камера, фиксирующая каждый его шаг, то вдруг автомагнитола в «мерине» мнилась подслушивающим устройством. Больше всего же он опасался высоких стройных брюнеток с тугой грудью и голубыми глазами. В каждой такой девахе он неизменно видел Наковальню, хоть и понимал умом, что не она это и не может быть она. Но чем черт не шутит – лихая баба уже преподнесла ему сюрприз, восстав из мертвых, когда все давно забыли о ее существовании. Не самые приятные моменты тогда пережил Бес, до сих пор мурашки по коже. Наверное, зря он тогда так поступил, зря надавил на больное – любовь к ребенку. Но другого способа выжать из Наковальни деньги он не нашел, да и тут просчитался – кто мог подумать, что этот ее отморозок Жека вычислит его человека раньше, чем тот успеет закончить дело. И как только сумел – в чужой стране, без языка, найти себе подручных? Воистину – любовь штука страшная, толкающая на любые безумства и любые подвиги. И это надо бы учитывать. Денег Гришка так и не получил, зато настроил Наковальню против себя, а уж она-то, если решит поквитаться, сделает это в тот момент, когда он и ждать не будет. Сколько людей на этом погорело в прошлом! Поэтому сейчас Гриша Бес старался предусмотреть все, любую мелочь, каждое незначительное совпадение, каждый мало-мальски понятный знак. Однако он понимал, что вряд ли сможет предугадать все, непременно найдется то слабое место, в которое ударит хитрая Наковальня. Он даже подумывал о том, чтобы отправить Виолу и сына подальше, куда-нибудь за границу, пусть там поживут, будут в безопасности и заодно развяжут ему руки. Если придется идти на крайние меры – Гришка не хотел, чтобы рядом была жена, которая сможет повлиять и надавить. Он и сам не понимал, каким образом Ветке удаются все ее тонкие комбинации, в ходе которых он круто менял уже принятое решение. В ее «ведьминские» способности он не верил – что за чертовщина, в самом деле! Не бывает такого, он же не ребенок, чтобы верить в сказки. Но всякий раз, когда Ветка смотрела на него в упор прозрачными голубыми глазами, Бес чувствовал ледяной холодок, пробегавший по спине. Он никак не мог понять, что до сих пор связывает его супругу с Коваль, ведь уже давно – насколько он знал – они перестали быть любовницами. В существование женской дружбы Гришка не верил, никогда прежде ему не встречались женщины, способные дружить между собой и ничего не делить. Конечно, у Коваль и Виолы вкусы на мужчин были слишком разные, чтобы кто-то из представителей сильного пола мог встать между ними, но ведь чем черт не шутит. Бес знал и о том, что с тем же Хохлом его дорогая супруга оказывалась в постели, но даже это не смогло помешать им с Мариной продолжать общаться. Возможно, дело в том, что слишком уж самодостаточная Наковальня настолько уверена в себе, что попросту не заметила этого, не придала значения, не взревновала, как сделала бы на ее месте любая нормальная баба. Любая – но не Коваль. Нормальностью там и не пахло, и Гришка ощутил это еще во время первой встречи, когда только-только заявился в этот город и начал потихоньку отвоевывать территорию у местных авторитетов. Именно на Наковальню он тогда сделал ставку и не ошибся. Не будучи официально «в авторитете», эта деваха имела такой вес в криминальном сообществе, что за ней сразу подтянулись и еще несколько человек. Всем вместе им удалось свалить тогдашнего «смотрящего», а Гришка встал на его место. И примерно тогда же он попытался подмять под себя всех так, чтобы ни у кого не возникло мысли задрать хвост. Всех – кроме Наковальни. Она ускользала из его цепких пальцев всякий раз, когда он только делал какое-то движение в ее сторону. Поддержка в лице Хохла тоже не раз помогала, и даже вмешательство авторитета со стороны не помогло. Бедолага Кадет поплатился жизнью за попытку отхватить кусок из принадлежавшего Коваль. Разумеется, доказать причастность Хохла к расстрелу его джипа никто не смог, но Бес нутром чувствовал – Женькиных рук дело, больше некому. Только этот отморозок мог в одиночку выйти на лесную дорогу с автоматом наперевес и хладнокровно изрешетить машину и всех, кто в ней находился. Однако не пойман – не вор, и Гришка ничего не смог с этим поделать. Но повторить судьбу старика Кадета он тоже как-то не стремился, а потому на время оставил Наковальню в покое. И, не ввяжись она в разборки с местными «черными», не пришлось бы ей лежать бесчувственным поленом в больнице и сбегать потом за бугор, объявив себя мертвой. Даже это сумел провернуть Хохол, без памяти влюбленный в нее и готовый ради нее на все. Да, любовь – страшная сила…