Жорж Арно - Как призрак

— Справедливо предположить, а не произошло ли это на самом деле? — вопрошал комментатор.

Следующий день прошел спокойнее. Газеты и радио все еще распинались по поводу дела Прадье. Ольга узнала, что муж был хорошо известен в Париже, он часто присутствовал на коктейлях, вернисажах и многих других светских увеселениях.

Она попросила принести ей несколько модных еженедельников, но долго читать не смогла, — так перевраны, видоизменены в них были все факты. Ее саму представляли какой-то святой, чуть ли не мученицей, а мужа — этаким бесстыдным искателем приключений, ведущим красивую, преимущественно ночную жизнь, участником парижских дебошей.

Нет, эти эмоции Ольге были не по душе, ей вовсе не нравилось, как бьют лежачего. К тому же в статьях бульварных сплетников не было никакой дополнительной информации о следствии.

Гораздо больше интереса у нее вызвала короткая, но содержательная статья в другом, серьезном журнале, где знаменитый автор криминальной хроники задавался вопросом, почему параллельно со следствием по убийству не провели розыски госпожи Прадье, не попытались доказать, что она ушла из дома по собственной воле. В подтверждение журналист выдвигал некоторые немаловажные факты. «Например, — писал он, — с начала года госпожа Прадье ежедневно выходила из дома во второй половине дня и, по всей вероятности, ездила в Париж. По какой причине изменился образ жизни женщины, которую все считали затворницей?»

Журналист считал, что не все еще выяснено относительно машины. «Госпожа Прадье, — писал он далее, — была вполне в состоянии сама отремонтировать свою машину, не обращаясь за помощью к мужу, и даже вопреки его воле. Она располагала деньгами и могла сама поехать в гараж, как раньше неоднократно и делала». Хроникер не понимал, как это машина, несколько недель простоявшая без ремонта, могла вдруг взять и поехать.

И наконец, он вновь возвращался к вопросу, заданному слушательницей «Европы-1» относительно котла отопления. В полиции, видимо, принимали Луи Прадье за круглого идиота, если полагали, что он не принял бы никаких мер, чтобы заставить поверить в бегство жены. А ведь кроме каких-то кусочков ткани, костей, что еще нашли в топке? Ничего. А в доме? Ни единого следа крови. Следователи считали, что Прадье разрубил труп в ванне, затем пустил воду и смыл всю кровь. Но не нашли ни топора, ни капли крови. Или труп госпожи Прадье целиком засунули в топку? Да ведь это невозможно!

Нечего сказать, статья вызывала опасения, но Ольга решила, что судьи и полицейские не обратят на нее особого внимания на данном этапе следствия: в полдень по радио сообщили, что взятая на анализ сажа из дымохода содержала избыточное количество животного жира. Вся труба дымохода и входное отверстие были покрыты толстым слоем жира.

Видимо, это открытие сыграло решающую роль, так как уже вечером стало известно, что Луи Прадье предъявлено официальное обвинение в убийстве. Бизнесмен попытался протестовать, доказывал свою невиновность, утверждая, что у жены с некоторых пор появилась привычка сжигать всякий мусор, и когда он по вечерам приходил домой, по всей вилле ощущался ужасный запах.

Когда выяснилось, что Луи продолжает бороться и хочет себя обелить, Прадье обозвали отвратительным циником. Это был пик напряжения. Впервые о деле заговорили и в клинике. Медсестра как-то сказала Ольге:

— Надо же, какое хладнокровие! Говорить такие вещи! Я, конечно, не знала этого типа, но, наверное, своей бедной жене он устраивал кошмарную жизнь.

Ольга взглянула на нее исподлобья.

— Кто знает? — шепнула она.

— А вообще интересно, — снова начала сестра, — может, этот Прадье не одну ее убил. Посмотрите, так быстро все не кончится. Вот только странно, что нигде не печатают фотографии убитой. Я где-то читала, что их так и не нашли.

— Любопытно! — сказала Ольга. — А что говорит Прадье?

— Не знаю. За него нечего беспокоиться, такой всегда найдет объяснение. Прямо чудовище!

Это слово Ольге не понравилось.

— Вы что, его ненавидите? Как можно верить всему, о чем пишут в газетах?

— Да я и не верю, вот только он очень напоминает мне отца. Тот тоже издевался над мамой. Она, бедняжка, даже умерла от горя. Никогда ему этого не прощу!

На следующий день с носа сняли повязки, и Ольга очень радовалась, увидев, что он в точности такой, как она хотела. И швов почти не было видно.

— Ну как? — спросил доктор Жерар, поднеся ей зеркало. — Нравится?