Светлана Бестужева-Лада: Гюрза с бирюзой

— Вопрос не по адресу, — отозвался врач. — Пострадавших не били, не душили, не наносили ударов режущими и колющими предметами — это очевидно. Но все остальное надлежит установить путем вскрытия и экспертизы. Короче, без милиции я ничего уже делать не могу и не буду.

— А что вы можете? — зло осведомился Артур.

— Могу предложить версию обширного инфаркта. Картина похожая. Но все остальное… Вскрытие и только вскрытие, причем после того, как тут поработает милиция.

Артур опустился на ближайшую горизонтальную плоскость, оказавшуюся журнальным столиком, и обхватил руками голову. Да что же это за день такой?! И как все это отразится на его карьере, если пронюхают журналисты?

А они пронюхают, в этом можно было ни капельки не сомневаться. Четыре молодые девушки умирают в один день от остановки сердца. И все четверо непосредственно перед смертью общались с ним, Артуром. Никому дела не будет, что он ни одну из них пальцем не тронул — раздуют сенсацию до небес, создадут нового «серийного убийцу-маньяка». Только такого подарка ему ко дню рождения и не хватало…

Действительно, два трупа за десять минут — это был уже явный перебор по взяткам. Милиция появилась достаточно оперативно, но в версию внезапного обширного инфаркта одновременно у обеих не поверила. Так не бывает. Во всяком случае, практически сразу и в одном помещении.

Впрочем, врач «скорой помощи» настаивал только на том, что этот самый инфаркт, с его точки зрения, имел место и это наверняка подтвердит вскрытие. Вопрос только в том, что этот самый инфаркт могло вызвать. Наиболее вероятная причина — передозировка наркотиков.

Этот вариант милицию устраивал гораздо больше. Присутствующих немедленно изолировали небольшими группами по всем имеющимся помещениям и стали по одному вызывать в банкетный зал для допроса. Двадцать человек — не так уж и много, если вдуматься. Не в милицию же всех их тащить?

Одновременно с допросом проводился и личный досмотр на предмет наличия наркотиков. Что ж… кое у кого они нашлись — на дне сумочки или в кармане. Но наркотики как бы несерьезные, легкие, передозировать их было довольно сложно, разве что принять сразу лошадиную дозу. Но в таких количествах наркотики ни у кого найдены не были.

От допроса девиц толку было — чуть. Все, точно сговорившись, утверждали, что ничего «такого» не видели и ничего «такого» предположить не могут. Вместо четких ответов, которые от них ожидались, плели явную околесицу: то Майю отравила неизвестная соперница, которая не перенесла сделанного Артуром предложения руки и сердца, то Галину отравил ревнивый кавалер, который, якобы, обнаружил, что предмет его воздыханий состоит на содержании у богатого и влиятельного «папика». Никаких конкретных доводов, ничего конкретного вообще — сплетни и домыслы в чистом виде.

С мужской частью гостей тоже не заладилось. Все всё время были на глазах друг у друга, даже до замечательных «комнат отдыха» никто еще не успел добраться, чтобы устроить там упоительный «тет-а-тет». Да что там интимное свидание, напиться-то толком никто не успел!

И говорили все практически одно и то же. Да, Майя почти весь вечер сидела рядом с именинником, на несколько минут вышла переодеться в купальник, потом снова вернулась к столу, получила от Артура предложение руки и сердца, а в придачу к нему — старинный семейный браслет. Потом решила искупаться в бассейне и через несколько минут уже была мертва. Никто ничем ее не угощал, пила она вообще очень умеренно, а наркотики, в отличие от многих других, совсем не уважала.

С Галиной — вообще тайна, покрытая мраком. Ей никто предложений не делал и ювелирных изделий не дарил, выпила она прилично, но не больше остальных, может быть, какую-нибудь таблеточку и приняла, но явно не на виду у всех. На нее и внимание-то обратили только потому, что браслет, подаренный Артуром Майе, обнаружился у нее на запястье. Браслет она вернула — не слишком охотно, это правда, но почти сразу же и упала замертво.

Постоянно мелькавший в рассказах свидетелей браслет, наконец, привлек внимание следователей. И Артура, которого уже один раз допрашивали, пригласили в банкетный зал еще раз. Для выяснения некоторых странных обстоятельств, так сказать.

— О каком браслете идет речь? — поинтересовался следователь.

— О том, который я вам показывал, когда вы меня первый раз допрашивали.

— Допустим. Это — семейная реликвия, вы говорите?