Прежде, чем Дикси сообразила, что случилось — произошло нечто чрезвычайно важное — она получила самый волнующий поцелуй в своей жизни. Быстрый язык, едва проник в ее приоткрывшийся рот. Горячие сухие губы, словно сделали жадный глоток, отведав желанный напиток и сообщили: «Это я — тот самый, которого ты ждала».
Дикси откинула голову на спинку кресла и закрыла глаза, проверяя на вкус полученный дар. Хотелось понять, чем отличается прикосновение Ала от всех других, известных ей. Но ощущение не поддавалось анализу и определялось одним словом: потрясающе.
— Потрясающе! Просто удивительно, что мы сидим где — то в непроходимых джунглях и будем сниматься у самого Кьями! — попыталась она скрыть смущение и строго посмотрела на парня: — А ты шустрый!
— Вспыхиваю как порох! Просто балдею от всего этого. — Ал провел ладонью по ее груди, обтянутой тонким трикотажем, чуть задержавшись на выделившихся вдруг сосках. Дикси встрепенулась:
— Все возвращаются! Убери руки!
До сих пор они находились в автобусе одни, не считая шофера, дремавшего за стеклянной перегородкой. Вита разливала кофе коллегам, разморенным жарой и сонливостью в зеленой тени дерева. Но вот прозвучала команда и люди неохотно потянулись к автобусу, отбрасывая окурки и дожевывая бутерброды.
Дикси инстинктивно одернула майку и внезапно залившись горячим румянцем, опустила глаза. Произошло нечто важное, сугубо интимное, то, что она считала невозможным демонстрировать окружающим: едва знакомый парень до головокружения волновал ее.
— Ну нет, малышка, мы не станем прятаться, — Ал обнял ее за плечи. — Я знаю что ты свободна — это сразу чувствуется. Мне тоже бояться некого. И вообще, может я уже репетирую? — Он снова прильнул к губам девушки, вдавливая ее затылок в бархатный подголовник. Внутри у Дикси что — то оборвалось — она полетела в звенящую, мерцающую искрами бездну, чувствуя, что никогда уже не будет прежней…
— Браво, детки, браво! — в проходе стоял Умберто, поправляя очки, соскальзывающие с потного носа. Затем он промокнул лоб большим смятым носовым платком и спрятал его в карман, неторопливо ожидая, пока его герои не разомкнут объятья. — Вижу, вас уже не надо знакомить. Начало хорошее. Кажется, дело у нас пойдет на лад Умберто с улыбкой посмотрел на пылающую Дикси.
— Ты хорошо запомнила, детка, как это было? Ну, как смотрел, прикасался, дышал? Ничего не упускай, все собирай в свою актерскую копилку. Знаешь, ведь эти вещи дорого стоят… — Он потрепал Ала по плечу:
— И что это тебе все с зубной пастой или со стиральным порошком снимают, ума не приложу.
Умберто был несказанно рад: в потемневших глазах девушки, в бесстыдной жадности парня, Старик увидел естественность чуда, то таинственное могущество бытия, о котором думал только что, созерцая с холма буйство тропической природы. Теперь он наверняка знал, что ему опять повезло — судьба дала своему любимчику шанс пропеть на пороге семидесятилетия «лебединую песню».
Уже в полдень Дикси целиком принадлежала Алану. Душевые кабины выстроились в ряд прямо на траве против жилых фургончиков. Закрыв глаза, Дикси блаженствовала под водяными струями. Он вошел совершенно обнаженный и, ни слова не говоря, прильнул к мокрой девушке. Ее спина прижалась к ребристому пластику, вниз живота, упорно ища вход, тыкалось нечто твердое и горячее, а сверху, разбиваясь о загорелые плечи парня, падали водяные струи. Захватив ладонями ягодицы девушки, Ал слегка приподнял ее, Дикси сцепила на крепкой шее руки и обвила ногами узкие бедра с яркой незагорелой полоской на бронзовой коже. Тонкие перегородки кабины вздрагивали от ритмичных ударов, шумела вода, ослепительно сияло стоящее прямо над головами огненное солнце… Стоны совокупляющихся оказались настолько громкими, что у фургончиков насторожились распаковывающие багаж люди.
— Ну и горячая парочка нам попалась! Плевать они хотели, что я в соседней кабине моюсь, — перебросив через плечо полотенце, объяснила ситуацию возмущенная Вита. — Прямо гориллы в клетке!
Дикси заметила странные взгляды, которыми встретили ее появление члены группы, но ничего не поняла: все, случившееся с ней в этот день было окутано дурманом сновидения. Жар в крови, туман в голове, пьянящие ароматы неведомых цветов создавали ощущение горячки, бреда. Опасный вирус настиг Дикси — ее охватила лихорадка тропической страсти.
Вечером, торопясь поймать невероятный, разлившийся на пол — неба багровый закат, Умберто отснял пейзажную сцену с мелькавшей среди зарослей болотных трав полуобнаженной «дикаркой».
Читать дальше