Вера Колочкова - Витамины для черта

— Не знаю, Марго. Конкурс уже через две недели, готовиться же надо…

— Кому готовиться–то? Эти козлы твои институтские сели тебе на шею и сидят. Одно только название, что группа! Слова твои, музыка твоя, вокал твой… На конкурс они с тобой выставились, смотрите–ка! Все кругом сплошные юные дарования! На чужом горбу проехаться …

— Ладно, не ворчи. Я позвоню. Жди. Сама не звони – отвлекать будешь. Ну все, пока…

«Надо же, разговаривают так, будто меня здесь и нет!» — сердито подумала Татьяна, уходя на кухню. – «Совсем уже обнаглели! Ну, погоди, дочь, устрою я тебе сейчас семейно–гражданскую разборку…»

В сердцах она почти кинула чайник на загоревшуюся веселыми синими язычками газовую конфорку, со звоном начала доставать с полки чайные чашки.

— Ритка, иди с матерью чаю попей! – крикнула в глубину квартиры Татьяна, как только за Павликом захлопнулась входная дверь. — Удели своей недостойной матери хоть пять минут внимания! Мать по тебе соскучиться уже успела, пока ты по чужим квартирам с мужиками шлялась!

— Ну чего ты орешь, как злая кондукторша? — нарисовалась в кухонном проеме улыбающаяся нахально, во все свои белые и ровные тридцать два зуба Ритка. – И чего это тебе в голову вдруг взбрело подслушивать? А? Вроде ты в таком безобразии раньше не замечена была…

Ритка никогда не знала, любит ли она так уж безумно свою мать. Вот спроси ее – и не скажет. Зато знала совершенно точно, что может разругаться с ней всласть, а потом так же всласть и помириться. Да и ругань их всегда была какой–то игрушечной. Они могли наорать друг на друга страшно и обозвать друг друга просто бог знает как, но слова эти ругательные будто отскакивали от них, как горох, не задевая их нутра, будто играли они друг с другом в некую завлекательную игру или упражнялись в театральном каком действе, подзадоривая одна другую яростными, взаправдашними крикливыми репликами. И глядя на них посторонним, неискушенным глазом, могло показаться, что где–то там, в темном зале, сидит невидимый талантливый режиссер и одобрительно кивает им седой и умной головой: верю, мол, вам, девочки, верю…Давайте–давайте, молодцы, девочки…

— Ну, один–то раз в жизни можно и подслушать, чего уж… — махнула в Риткину сторону Татьяна широким жестом. – Зато сразу столько нового о себе, глядишь, узнала!

— Это ты про свой развод, что ли?

— Ритка, ну на фига это с каждым встречным–поперечным обсуждать, скажи? Да и развода еще никакого у нас не было. Просто отец твой с ума сходит. Не нравится ему, когда правду говорят.

— Какую такую правду, мам? Сдалась ему сто лет твоя правда! У него своя есть. Вот он ее и отстаивает. А Пашка, между прочим, никакой не встречный–поперечный, он мой друг!

— Какой такой друг? С друзьями не спят, Ритка. С друзьями дружат. Ты не знала разве?

— Ой, да ладно! Еще начни меня ранней беременностью пугать! Не опускайся до ханжества, а то уважать перестану, поняла?

— Нет, Ритка, беременностью пугать не буду. Вы сейчас в этом деле грамотные, сами кого хошь испугаете. Я тебе другое скажу – он мне в принципе не нравится, Пашка твой…

— Хм… Вообще–то он и не обязан тебе нравиться… Ну ладно, валяй, выкладывай свое материнское мнение. Что там у тебя за принцип такой коварный объявился?

— Слушай, а он что, институт решил бросить?

— Ты и это даже успела услышать? Ничего себе… Чтоб в первый и последний раз подслушивала, поняла? А то не дай бог понравится еще!

— Да ладно… — махнула рукой нетерпеливо Татьяна. – Не учи мать жить. Умная какая…

— Да, с институтом Пашка круто поступил, конечно. На этот факультет конкурс всегда огромный, и даже за деньги только каждого пятого берут. А он взял и притащил сам в деканат заявление – прошу, мол, меня отчислить по собственному и глубоко мною осознанному желанию. Представляешь? Решил, что ему не нужно то, чем он никогда в жизни заниматься не будет.

— Нет, Ритка, не представляю. Что значит, никогда заниматься не будет? Ему что, диплом бы в жизни не пригодился? Не желание это, а дурость сплошная. И вообще, надо во всем доходить до конечной, итоговой точки. Мало ли, нужно или не нужно! Раз начал – надо закончить! Надо идти к намеченной цели, не смотря ни на что!

— А зачем?

— Да затем! Потому что надо всегда жить так, чтоб перед тобой какая–то цель была! Чтоб не было метаний в твоей жизни, а была конечная, четкая и определенная направленность. Пусть на короткий период, это не важно. И к этой цели надо переть и переть что есть сил, только тогда из тебя что–нибудь получится! А если цели нет, тогда в твоей жизни хаос наступает, анархия сплошная. Или та самая пресловутая свобода, о которой папочка твой любил бывало поталдычить…