Вера Колочкова - Прерий душистых цветок…

— Да ну… Это слишком просто – от имени. Лучше, я думаю, чего–нибудь подростково–стильное изобразить, в ритме рэпа, например, - не согласилась с ней Василиса. – Уж поражать, так поражать. Так ведь, Петька?

— Не–е–е… Она рэп не любит, наверное. – Замотал головой Петька, почесав карандашом висок. — Мне кажется, она такие стихи любит, знаешь, чисто женские…

— Это какие? – хором спросили Василиса с Ольгой Андреевной.

— Ну… Чтоб там сравнения всякие красивые были..

— Так я и говорю – надо от имени плясать! — снова воодушевилась Ольга Андреевна. – Вот и давайте будем ее имя с чем–нибудь красивым сравнивать. Например, вот так…

Закатив глаза к потолку и немного помолчав, она проговорила тихо и торжественно:

— Твое имя – как первый пушистый снежок…

Василиса, подскочив от нетерпения на стуле, тут же подхватила:

— Твое имя – как ток, электрический ток…

А дальше не пошло. Они сидели, уставившись друг на друга, молчали. В тишине, в этой творчески–напряженной долгой паузе с наморщенными лбами, с крутящимися нервно в руках карандашами возник вдруг из дверного проема твердый и насмешливый мужской голос, заставивший их всех одновременно вздрогнуть и дружно повернуть к нему головы:

— Твое имя – как прерий душистых цветок?

Жилец Саша стоял в дверях, улыбался им весело и скромно, словно извиняясь за свое такое нахальное вторжение в начавшийся творческий процесс. Перед собой на весу он держал прозрачный пакет–маечку с продуктами – поужинать человек решил, что тут такого…

— Как вы сказали? – хлопнул в него растерянно ресницами Петька. — Цветок прерий?

— Ну да…

— Ой, не могу! Бабушка, ты слышала? Колокольчикова — цветок прерий!

Петька вдруг смачно покатился со смеху, потянув за собой и Василису с Ольгой Андреевной. А через минуту они смеялись уже все вчетвером – больше над Петькой, конечно, так забавно отреагировавшим на этот Сашин перл:

— Ой, не могу! Прерий душистых цветок… Лилька Колокольчикова – цветок прерий…

— Так зато в рифму попал… — попыталась неуверенно защитить Сашину версию стихов для Колокольчиковой Ольга Андреевна, тоже нахохотавшись до слез. - И очень даже хорошо звучит, и романтично даже как–то, будто из пятидесятых моих годов… Чего ты, ей богу, Петенька…

Отсмеявшись, они все дружно уставились на Сашу, так и стоящего в дверях со своим пакетом–маечкой.

— Мы вам не помешаем? Вам же поужинать надо… Может, нам в комнату уйти?

— Нет! – выставил вперед руку, улыбаясь, Саша. – Что вы, ни в коем случае! Никогда себе не прощу, если прерву грубо такой чудесный творческий порыв!

Василиса и Ольга Андреевна переглянулись и снова рассмеялись дружно, словно одобряя между собой то обстоятельство, что жилец им , слава богу, достался с нормальным и совершенно здоровым чувством юмора. А Петька больше не смеялся. Как завороженный, не мигая и открыв даже рот, он уставился на упаковку сарделек, выуженных Сашей из своего мешка и небрежно брошенных на кухонную столешницу около плиты. Петьке было ужасно стыдно, но он никак, ну никак не мог оторвать от этих сарделек глаз. Они лежали в своем вакууме так заманчиво–притягивающе, слепившись толстомясыми розовыми боками, и так вдруг ему хотелось разорвать в секунду обволакивающую их пленку и вонзиться в них зубами… Он громко и судорожно сглотнул вмиг накопившуюся во рту слюну и, встретившись с Сашей глазами, быстренько и стыдливо отвел взгляд в сторону. Саша только моргнул растерянно в первую секунду, будто прошил его этот мальчишеский взгляд насквозь…

— А вы знаете, уважаемые хозяева, я ведь жилец в некотором роде проблемный! — Громко проговорил он, тут же придя в себя и обращаясь нарочито–специально будто бы только к Василисе и Ольге Андреевне. – Мне, знаете, в одном вопросе очень ваша помощь потребуется…

— Да? — тут же уставились на него озадаченно они. – И какая? Вы говорите, не стесняйтесь…

— Да понимаете, тут такая штука… Не умею я есть один! Вот хоть режьте меня на куски - не могу проглотить, и все, когда в одиночестве ужинаю… Может, составите компанию? А? Или ты, Петр, меня выручишь?

— Да! Да, конечно! Я – конечно! – обрадовано и благодарно воскликнул Петька, снова в надежде подняв глаза на упаковку сарделек, и даже руку вверх потянул, как за школьной партой сидя.

— Петя!! – отчаянным хором воскликнули Василиса с Ольгой Андреевной, моментально прочувствовав всю эту грустную ситуацию, и так же грустно замолчали, боясь поднять на Сашу глаза.