Лиза Клейпас - Любовь в полдень

— И все-таки непременно принесу снадобье Кэма. Нельзя упускать шанс.

Одри склонила голову на плечо подруги.

— Ты такая добрая, Беа. В ближайшие месяцы без тебя будет трудно.

— Я с тобой, — просто ответила Беатрикс.

Новый порыв ветра заставил поежиться. Одри очнулась и вырвалась из печального оцепенения, встала, вернула плащ.

— Пойдем в гостиную, отдам тебе письмо для Пруденс.

Просторные комнаты с низкими дощатыми потолками встретили уютом и тишиной. Сквозь толстые оконные стекла проникал неяркий зимний свет. Все камины пылали, наполняя воздух живительным теплом. Атмосфера дома Феланов отличалась сдержанностью и вкусом, а солидная старинная мебель создавала впечатление спокойствия и веры в незыблемость установленного порядка.

Расстроенная горничная взяла из рук гостьи плащ.

— А где твоя свекровь? — осведомилась Беатрикс, вслед за подругой направляясь к лестнице.

— Уединилась в своей комнате. Для нее новость особенно тяжела. — Одри помолчала. — Джон всегда оставался маминым любимчиком.

Так же как и все остальные жители Стоуни-Кросс, Беатрикс прекрасно знала об отношениях между матерью и сыновьями. Детей осталось всего двое, хотя родила она пятерых: двое мальчиков умерли в раннем детстве, а девочка не пережила появления на свет. Гордость и честолюбие матери сосредоточились на старшем, Джоне. К сожалению, как часто случается, ни одна женщина на свете не казалась ей достойной великолепного, самого умного и самого красивого на свете сына. За три года замужества Одри пришлось выслушать немало неприятных нотаций, но особенно болезненно воспринимались рассуждения по поводу неспособности невестки родить наследника.

Подруги поднимались по лестнице под пристальными взглядами лиц со старинных портретов в тяжелых золоченых рамах. Большинство изображенных леди и джентльменов принадлежали к аристократической ветви семейства, носившей фамилию Бичамп. Трудно было не заметить, что из поколения в поколение передавались характерные фамильные черты: тонкий благородный нос, пронзительные сияющие глаза, густые волнистые волосы.

Едва оказавшись наверху, Беатрикс с огорчением услышала приглушенный кашель — болезненные звуки доносились из комнаты, расположенной в дальнем конце коридора.

— Сможешь минутку подождать? — с тревогой спросила Одри. — Зайду к Джону, ему пора принимать лекарство.

— Конечно, подожду. Не спеши.

— Вот комната Кристофера. Здесь он останавливается, когда приезжает. Письмо я положила на комод.

— Сейчас возьму.

Одри направилась к мужу, а Беатрикс опасливо приоткрыла дверь в комнату капитана Фелана, заглянула и осторожно вошла.

Здесь царил полумрак, и она поспешила отдернуть тяжелую штору. На полу, застеленном толстым ковром, появился светлый квадрат. Письмо действительно лежало на комоде. Беатрикс поспешно схватила конверт и хотела сломать печать, но вовремя опомнилась: что ни говори, а послание адресовано не мисс Хатауэй, а Пруденс Мерсер.

Нетерпеливо вздохнув, она спрятала письмо в глубокий карман и остановилась, чтобы рассмотреть аккуратно разложенные на деревянном подносе необходимые в быту мелочи.

Маленькая кисточка для бритья с серебряной ручкой… складная бритва… стаканчик для мыльной пены… фарфоровая шкатулка с серебряной крышкой. Не в силах сдержать любопытство, Беатрикс подняла крышку, заглянула внутрь и увидела три пары запонок — две серебряных и одну золотую, цепочку для часов и медную пуговицу. Закрыла шкатулку, взяла в руки кисточку и осторожно провела по щеке. Прикосновение показалось нежным, шелковистым и принесло слабый приятный аромат пены для бритья.

Беатрикс поднесла кисточку к носу и глубоко вдохнула пряный мужественный запах… кедр, лаванда, лавровый лист. Она представила, как Кристофер покрывает лицо пеной, а потом смешно кривит рот — точно так же, как это делали ее отец и брат, пытаясь удалить с лица надоевшую щетину.

— Беатрикс?

Мисс Хатауэй с виноватым видом отложила кисточку и вышла в коридор.

— Нашла письмо, — сообщила она. — И раздвинула шторы. Сейчас вернусь, закрою и…

— О, не беспокойся, пожалуйста. Пусть останутся открытыми. Ненавижу темноту. — Одри с усилием улыбнулась. — Джон принял лекарство и задремал. Пожалуй, пока он отдыхает, спущусь и поговорю с кухаркой — распоряжусь подать на ужин белый пудинг.

Подруги вместе пошли вниз по лестнице.

— Спасибо за то, что согласилась передать письмо Пруденс, — поблагодарила Одри.