Эва Сайкс - Наездница

— Не думаю, что это нам поможет, — пробормотала она.

Глаза Дейка сузились. И его взгляд остановился на руке Памелы, сжимавшей конверт.

— Почему бы вам не прекратить терзать это несчастное письмо и не вручить его мне?

У девушки перехватило дыхание.

— Оно ведь от Рэнсома, верно?

— Я… Откуда вы знаете?

— Вы держите его так, будто оно жжет вам пальцы. И потом, думаю, Рэнсом не отпустил бы вас ко мне просто так.

Памеле ничего не оставалось, как протянуть Дейку Дальтону письмо.

Взяв письмо, Дальтон не торопился распечатывать его, он долго разглядывал конверт. Наконец поднял на девушку холодные глаза.

— А почему он сам не приехал?

— Он… болен.

В глазах Дейка мелькнула тревога, и Памела вдруг поняла, что он беспокоится о Рэнсоме. Значит, Дальтон действительно был другом дяди; значит, она правильно поступила, что отдала ему письмо.

— Он выздоровеет, — поспешно заверила она. — Просто полгода назад дядя переболел воспалением легких и до сих пор никак не восстановит силы.

У Дейка, видно, полегчало на душе, и он снова уставился на конверт. Но по-прежнему не открывал его.

— Вы хотите, чтобы я вышла? — Дальтон резко вскинул удивленные глаза. — Хотите прочесть его без свидетелей?

Дальтон наморщил лоб.

— А вы не знаете, о чем оно?

Девушка покачала головой.

— Дядя Рэнсом только велел мне передать его вам.

Детектив перевернул конверт и принялся разглядывать его обратную сторону.

— Можете не проверять, — отчеканила она. — Я не читаю чужие письма, мистер Дальтон.

Дейк поднял взгляд. Памела с удивлением обнаружила, что его словно вытесанные из камня скулы слегка заалели.

— Простите, — пробормотал он. — Привычка.

Еще несколько мгновений Дейк смотрел на письмо и наконец начал открывать его. Памела невольно обратила внимание на его пальцы — длинные и тонкие, с ухоженными ногтями. Однако в них чувствовалась сила, да и руки у него были совсем как у дядюшки Рэнсома — в шрамах и мозолях от многих лет работы с поводьями и лассо. Странно, а она-то думала…

Какой-то тихий звук — снова полувздох-полустон вывел девушку из раздумий, и она украдкой взглянула на Дальтона. Он сидел, прикрыв глаза, и на лице его была написана такая боль, что у Памелы перехватило дыхание. Однако в следующую же секунду все исчезло, и она решила, что ей это просто померещилось. Такая боль просто не может мгновенно и бесследно исчезнуть, да и вообще глупо предполагать, что ему так плохо — с чего бы это вдруг? — думала Памела.

— Мне… — Оборвав фразу, Дейк умолк и откашлялся. Быть может, шальная догадка Памелы была верной — этот человек и вправду страдал. Но когда он снова заговорил, голос его звучал ровно и холодно, как и прежде: — Мне жаль, что я не могу помочь вам, мисс Малкольм. Дело в том, что я больше не занимаюсь оперативной работой.

Значит, Рэнсом все-таки ошибался. Каким бы этот человек ни был раньше, теперь он уже не тот. Памела подавила вздох — ей стало больно за дядю, за то, что с ним так обошлись. Он и без того испытал в жизни слишком много разочарований.

— Я… я все же помогу вам. Найду кого-нибудь, кому эта задача по плечу и позабочусь о счете…

— Нет, благодарю вас. — Ее дядя мог просить об одолжении, но не о милостыне. — Рэнсом никогда бы… Ему это не понравилось бы.

— Пожалуй, не понравилось бы, — ровно и без всяких эмоций в голосе подтвердил Дальтон.

— Простите, что потревожила вас. — Девушка поднялась. — Спасибо, что уделили мне время, — вежливо прибавила она, протягивая Дейку руку. Тот помедлил, но все же пожал ее. Его рука оказалась гораздо мягче, чем рука Рэнсома, но не менее сильной… И удивительно нежной.

Памела непроизвольно отдернула руку, стараясь не выдать своего смятения. Взгляд ее испытующе скользнул по лицу Дейка в надежде, что тот ничего не заметил. В первое мгновение на его лице отразилось не меньшее потрясение, чем у нее самой.

— Жаль, что ваша поездка оказалась напрасной, — сухо проговорил Дальтон. — До свидания, мисс Малкольм.

Кивнув, Памела направилась к выходу. За ее спиной раздался шелест сминаемой бумаги, но она даже не оглянулась. Ей не хотелось видеть, как Дейк Дальтон швыряет письмо Рэнсома в корзину. Закрывая за собой дверь, она мучительно размышляла, как бы ей помягче рассказать дяде о том, что человек, которого он считал своим другом, предал его.

Близился рассвет. В комнате царили темнота и покой. Дейк сидел на своей старенькой софе, закинув ноги на уголок старого сундука, который служил кофейным столиком в этой маленькой дешевой комнатушке. Глаза Дейка были устремлены в никуда.