Евгения Михайлова - Длиннее века, короче дня

О сне речи уже не было. Трех часов – до семи утра – едва хватило, чтобы с разных сторон обдумать проблему. И толку-то. Людмила вспоминала историю их с Лешей любви подробно, по дням. Она ничего не забыла. Она помнит, как таяла в его объятиях, как любила его поцелуи, как поняла, что такое страсть, стала ждать любой возможности испытать ее с ним. Они еще встречались на студенческих вечеринках, коллективных выездах на природу, но им сразу все начинали мешать, они только и думали, как уединиться. И, наконец, свершилось. Вдвоем в своей квартире… Когда это началось? Однажды случилась первая ссора – из-за какой-то бытовой ерунды, – но он сорвался, прокричал какие-то ругательства, хлопнул дверью, и они просидели весь вечер в разных комнатах. Потом была ночь пылкого примирения, утром он был счастлив, а у нее остался какой-то осадок… Потом произошла дикая, на ее взгляд, сцена ревности на свадьбе у друзей. Они ушли раньше всех, он был нетрезв, ударил ее по лицу, когда шли к остановке такси и ругались… Оснований для ревности у него не было абсолютно, ее оскорбила несправедливость его претензий, но дело даже не в обычной женской обиде… Люда вспомнила, как на первом курсе они гуляли по парку, пьяные от поцелуев, совершенно выпавшие из реальности. И вдруг почувствовали под ногами какую-то жижу, обнаружили, что оказались в болоте. Леша легко и бережно поднял ее на руки, вынес к небольшому чистому озеру, снял с нее босоножки, вымыл ей ноги, сунул обувь в карманы и понес Люду к выходу из парка – довольно далеко.

Получается, что она в свою взрослую женскую жизнь ступила с детской уверенностью в том, что ее всегда на руках будут носить, молиться на нее. Может, так бывает у многих, а может, у них действительно все было иначе, чем у других. Короче, она не вынесла перемен. От каждого грубого слова в Люде все сжималось в молчаливой обороне и протесте. И она переставала узнавать в нем своего единственного желанного мужчину. Это проходило, потом возвращалось с новой силой… Когда он ее ударил в первый раз, ей показалось, что они оба этого не сумеют пережить, просто погибнут. Это повторялось, и не раз… Ясно стало, что они от этого не погибают, но и в счастье не купаются. Она поняла, что ничего до конца не прощает, носит в душе ожесточение, которое имеет свойство накапливаться. И вот – практически край. После множества пробных попыток что-то ему объяснить Люда поняла одно: как только их беда будет озвучена, тут-то и произойдет самое плохое. Пока она ничего не назвала своими именами, он живет надеждой, что все вернется само собой.

Ну вот и будильник. Люда с облегчением поднялась, отправилась в ванную, долго стояла под душем, потом вошла на кухню. Завтрак всегда готовил Леша. Как всегда, уютно пахло кофе и тостами. Люда улыбнулась, собралась что-то сказать, но посмотрела в его потемневшие от переживаний или гнева глаза и передумала. За завтраком они перебросились от силы несколькими словами, молча одевались, молча вышли из дома, сели в машину, доехали до ее редакции. Выходя, она не поцеловала его в щеку, просто кивнула. Она не смогла! Его обида только усиливала ее протест. Ясно одно: это нужно как-то решить самой. С ним – невозможно.

Алексей сильно сжал зубы, когда Люда скрылась за дверью редакции. Она даже не оглянулась. Он понимал, что она болезненно реагирует на каждый его недобрый взгляд, уходит в глухую обиду после резкого слова. А уж если он руку поднимет… Ну, нельзя этого делать, разумеется. Но разве все делают только то, что можно? Он – живой человек. Когда Люда выходила за него замуж, она знала, что он вспыльчивый, ревнивый, не самый веселый, совсем не компанейский. Она же его так любила. А теперь он каждую минуту боится услышать: «Я тебя не люблю». Или вообще: «Ты мне противен!» И что тогда ему делать? Убить ее? Убить себя? Бежать из дома, куда-то уехать, чтоб его никто и никогда не нашел? Но у них есть Аня… Алексей по утрам часто заплетает ей косички. Он всегда помнит запах ее легких волос, он, наверное, может точно сказать, сколько веснушек у нее на носу, он так радуется, когда она бежит ему навстречу. Он постоянно ее жалеет, боится, что другие дети могут ее обидеть: она совсем инфантильная, наивная, доверчивая… Другие дети. Собственные родители могут ее обидеть гораздо серьезнее! Если у них с Людмилой все рухнет, что будет с Аней? Алексей почувствовал приступ ярости. Люда – взрослая женщина, она обязана беречь семью, дорожить тем, что есть. Да, она вышла замуж за человека с тяжелым характером, совсем не богатого, что в принципе не способствует улучшению нрава. Но он любит ее! Ему больше никто не нужен. Над ним посмеиваются сослуживцы. Он никогда не остается на стихийные застолья, не ходит на корпоративы. Он даже в командировках сидит по вечерам в номере один, зная, что его женатые коллеги в это время развлекаются не по-детски. Почему она этого не ценит, черт побери! Вот уж точно: «Чем меньше женщину мы любим, тем легче нравимся мы ей…» Может, ему вообще по бабам пойти… Алексей вздохнул. Это даже ей назло не получится. Он страшно щепетилен и брезглив. Чужая женщина? Нет, исключено.