Джоанна Флюк: Кьянти для жертвы

— Вовсе нет.

— Так ты не планируешь никаких изменений в своей жизни?

Ханна глянула на часы и нахмурилась.

— Единственное изменение в жизни, о котором я думаю, это сорвать со стены этот телефон, чтобы вовремя попасть на работу.

— А-а. Ну ладно, дорогая. Я буду краткой. Я позвонила потому, что у меня прекрасные новости. Мишель приезжает домой.

— Да? — Ханна заулыбалась. Ее самая младшая сестра только окончила первый курс Макалестер-колледжа, и они не виделись с Рождества. — Когда она приезжает?

— Во вторник вечером. Пробудет до воскресенья. Актерский факультет переезжает в новое здание, и все студенты получили неделю выходных. Она приезжает ночным автобусом и хочет остановиться в коттедже у озера.

— А ты разве не сдала его на все лето?

— Верно, но Андреа договорилась с арендаторами. Я, конечно, тоже там поживу с Мишель. Девушка в ее возрасте все еще нуждается в присмотре.

Ханна усмехнулась, представляя реакцию Мишель на эту новость. Вряд ли она будет счастлива узнать, что ее идиллический отдых у озера ознаменуется присутствием мамочки.

— Я надеялась, что ты сможешь встретить ее на остановке около магазинчика «По-быстрому» и отвезти к озеру. У меня в этот вечер как раз важная встреча с декоратором, а Кэрри одна с этим не справится. И кроме того, мне нужно навести порядок в коттедже. Мне едва хватит времени, чтобы застелить постели и повесить полотенца к приезду Мишель.

— Нет проблем, — успокоила ее Ханна. — Я ее встречу.

— Спасибо. Я знала, что могу на тебя рассчитывать. Ну, мне надо бежать. Кэрри заедет за мной через пять минут, а мне еще нужно заняться прической. Мы сегодня утром оформляем главную витрину.

Ханна улыбалась, когда положила трубку, — редкий случай после разговора с мамой. Здорово, что Мишель приезжает домой.

К семи тридцати Ханна уже многое успела. В духовках — партия Лимонной Меренги, и сахарные печенья «Ретро» для свадебного приема Памелы и Тоби готовы. Она налила последнюю чашку кофе из термоса, села за стойку из нержавеющей стали и взяла одно из неудавшихся печений. Печенье было не совсем круглым, а она хотела, чтобы свадебные печенья были совершенными. Она уже почти надкусила его, как реальность вдруг напомнила о себе. Ей нельзя есть печенье. Она на диете. В глубине души она знала, что ей нужно сбросить минимум двадцать фунтов, а то и больше. И если подумать, то, может, поэтому-то Норман и не звал ее замуж.

Со вздохом Ханна положила печенье обратно на тарелку. Ей нужно тренировать силу воли. Она должна быть сильной. Нужно убедить себя, что она любит низкокалорийный творог и салаты, пока снова не удастся влезть в летние брюки. Как только она похудеет, Норман посмотрит на ее новую, стройную фигуру и задаст решающий вопрос. А она скажет… А что она скажет-то? Неужели ей действительно хочется выйти замуж за человека, который не просит ее руки, потому что у нее лишние двадцать фунтов?

Рука Ханны снова потянулась к печенью. Ей нужен мужчина, который примет ее такой, как она есть. Если двадцать фунтов (или около того) служат камнем преткновения между перспективой остаться старой девой и блаженством замужества, то в мире что-то не так. И вообще, выйти за Нормана значит отказать Майку Кингстону.

С губ Ханны сорвался вздох, когда она подумала о Майке. Он — красивый и сексуальный старший детектив управления шерифа округа Уиннетка. Он также напарник ее зятя, и Билл без смущения твердил Ханне, что хотел бы видеть ее женой Майка. Андреа тоже нравился Майк, но она придерживалась точки зрения матери. Любой сгодится — главное, чтобы был не женат.

Мысль о маме заставила ее отдернуть руку, не взяв печенья. Если удалось бы похудеть и Норман бы позвал замуж, Делорес перестала бы играть в сваху и пытаться свести ее с каждым подходящим мужчиной, оказавшимся в поле зрения.

Но хотелось ли ей вообще выходить замуж именно сейчас? Ханна опять потянулась за печеньем. Может, ей лучше остаться полненькой, оттягивая тем самым предложения о замужестве, и встречаться одновременно и с Норманом, и с Майком до скончания века.

Тут открылась задняя дверь, и Ханна отняла руку от тарелки с печеньем. Вид у нее был явно виноватый, и она смущенно улыбнулась помощнице Лайзе Герман.

— Доброе утро, Лайза.

— Привет, Ханна. — Лайза повесила сумочку на вешалку, схватила фартук и, надевая его, с любопытством посмотрела на Ханну. Она была стройной, и ей пришлось обмотать фартук вокруг себя и закрутить завязки вокруг талии дважды.