Эдриан Маршалл - Улыбнись, малышка

Да, он действительно был красив. Но не той неприятной, холодной красотой, которую я замечала в нем раньше. Он был красив по-настоящему, как только может быть красив человек, от встречи с которым твое сердце отплясывает бешеный ирландский танец.

Майлс поднялся из-за стола и помахал мне рукой, чтобы не потревожить громким голосом посетителей, собравшихся в библиотеке. Хотите спросить, куда подевалась моя гордость, о которой я писала с такой непоколебимой уверенностью? Не знаю. Увидев его обрадованное лицо, я позабыла обо всем на свете и пошла к нему, как та самая собачка, с которой не хотела себя сравнивать.

— Садись, — шепнул мне Майлс и отодвинул мне стул. — Соммерс сказал, что ты здесь будешь, и намекнул, что тебе понадобится помощь.

— Соммерс? — удивленно переспросила я. Вот уж не думала, что мой несостоявшийся ухажер задумает нас помирить.

— Да, я звонил ему утром, извинялся за вчерашнее, сказал, что был не в духе.

— А он?

— Принял мои извинения и сообщил, что ты человек большой души, но, увы, безмерно одинокий.

— Он успел это понять за один вечер? — еще больше удивилась я.

— Думаю, нет, — покачал головой Майлс. — А как твое свидание? — полюбопытствовал он с деланым равнодушием.

Если бы несколько минут назад я не узнала, какими бывают его глаза, если бы не разглядела их, то, скорее всего, подумала бы, что он и правда интересуется исключительно из любопытства. Но глаза Майлса выдали его. Они стали тревожно-серыми, мрачными как туча. Хотя его лицо при этом выказывало абсолютное спокойствие.

Мне почему-то стало ужасно весело и захотелось подшутить над Майлсом, сказав ему, что свидание прошло великолепно и мой галантный кавалер шел за мной до самых дверей моего дома. Однако я решила не злить Майлса, а просто понаблюдать за его глазами. Изменятся ли они, когда я скажу ему правду?

— Свидание? — улыбнулась я. — А никакого свидания не было. Мы болтали о нашей одинокой жизни и делах насущных за стаканчиком виски. С тем же успехом я могла бы назвать свиданиями мои встречи с Лесли. Что ж, если все свидания настолько неромантичны, пожалуй, это было именно оно.

Майлс улыбнулся мне в ответ. Улыбались не только его губы, но и глаза. Тревога исчезла из них, и они снова стали лучисто-серыми, а взгляд — теплым и приветливым.

— Неужели у тебя не было с мужчинами никаких отношений, кроме дружеских?

— Были, — честно призналась я. — Я была влюблена, и, ты не поверишь, мне даже делали предложение. Но я так и не смогла выйти замуж. Это означало бы проститься со своей свободой.

— Почему же — не поверю? — покачал головой Майлс. — Я сам был женат. Сделал ошибку и женился на красавице, вроде нашей Мэгги. Мы прожили вместе полтора года, хотя я уже через два месяца понял, что эта женщина героиня не моего романа. Нет, я не говорю, что она была плохой или недостойной. Просто мы не подходили друг другу. Она была такой… домашней кошечкой, что ли. Наверное, это слово больше всего ей подходит. А мне было, честно говоря, плевать на быт и хотелось поговорить о чем-то более интересном, чем правильная поливка азалий или оригинальный рецепт соуса для барбекю.

— И какая же она — героиня романа моего кузена?

— О-о… — Майлс воздел глаза к потолку. — Так просто о ней не расскажешь. Во всяком случае, теперь я уверен, что она обязана, просто обязана, быть талантливой. Она должна быть честной и искренней. Она должна понимать меня, и за это я готов буду прощать ее вздорный характер, пусть даже ее отвратительные привычки доводят меня до белого каления. Она уж точно не должна быть красавицей, потому что, если я встречу такую, мне будет глубоко наплевать, красива она или нет. В моих глазах ее ум, талант и искренность сделают ее настоящей звездой…

— Да ты романтик, дорогой кузен, — пробормотала я, искренне надеясь, что мое лицо не выдало всего того, что испытывала в тот момент моя душа. — А я-то думала, что внешность для тебя имеет огромное значение. К тому же мне показалось, что ты терпеть не можешь изменять своим привычкам в угоду кому-то…

— Я не идеал. Но знаешь, что я понял? Я готов измениться, если полюблю по-настоящему. А ты? Ты ведь наверняка задумывалась о том мужчине, с которым тебе хотелось бы прожить жизнь? Или он настолько идеален и прекрасен, что ты не захочешь даже говорить о нем?

— Отчего же, — вздохнула я, чувствуя, что мы оба ступаем на скользкую тропу и только крепкая опора сможет спасти нас от падения. — Он не так уж и идеален, этот мой воображаемый мужчина. Что до внешности — любимый человек всегда кажется самым красивым, даже если он далек от совершенства. Поэтому внешность для меня не имеет никакого значения. Что до ума — здесь, Майлс, я полностью соглашаюсь с тобой: он непременно должен быть умен. Талант, конечно, это прекрасно, но я бы простила ему его отсутствие. Достаточно ума. Способность понимать и чувствовать — бесспорно, мой мужчина должен обладать этими качествами. У него должно быть чувство юмора — не представляю рядом с собой человека, который не смог бы меня рассмешить. А еще… Еще он должен принимать меня такой, какая я есть, и не пытаться меня переделать. Не говорить мне, что я слишком много курю и слишком поздно ложусь спать. Не пенять мне на мою природную лень. Не ненавидеть меня за то, что я посвящаю своим книгам больше времени, чем уделяю ему. Впрочем, если я действительно буду любить такого человека — а я обязательно полюблю его, если когда-нибудь встречу, — он займет в моей душе столько места, что моему творчеству придется потесниться…