Энн Стюарт - Ходячая неприятность

Раздался скрип старых деревянных половиц под ногами Даймонда, но Салли по-прежнему не оборачивалась. Боялась на него взглянуть. Боялась позволить ему взглянуть на себя, ведь он легко сможет прочитать все ее желания, все потребности души.

– О чем ты мечтала? – спросил Джеймс низким, хриплым от сигарет и невероятно соблазнительным голосом.

– О чем мечтает любая одинокая девочка-подросток? – пожала плечами Салли, сдвинув волосы с лица. – О герое, который спасет от одиночества. О рыцаре на белом коне. Самые жаркие летние ночи я проводила здесь и очень жалела, что не с кем разделить это ложе под лунным светом, – криво усмехнулась она в темноте. – Представляла, как книжный кумир воплощается в реальность. Чтобы обо мне позаботиться.

– Гнилая политика, – подошел Джеймс ближе к кровати. – Женщине не нужны покровители. Она должна быть равноправными партнером.

– Когда тебе семнадцать, на политику глубоко наплевать. Ты думаешь сердцем.

– Семнадцатилетние мальчики думают гормонами.

– Понимаю.

– Я никогда ни о ком не заботился.

– Знаю, – сказала Салли, положив подбородок на руки. – Но в заботе нет ничего плохого. Особенно, если двое заботятся друг о друге. Каждый время от времени нуждается в поддержке, вот в чем дело.

– Я не из тех, кто любит утешать.

– Знаю, – повторила она.

– Сколько тебе лет? Двадцать семь? Двадцать восемь?

– Двадцать восемь.

– Значит, я на десять лет старше. Слишком большая разница в возрасте.

– Знаю, – снова повторила Салли, отвернулась от окна и посмотрела на Джеймса.

Свечи рядом с кроватью оплыли и погасли, нежилую мансарду освещал только лунный свет. Даймонд стоял слишком близко, в одних джинсах, на голых плечах поблескивали капельки воды, и все его сильное тело излучало напряжение. Он не обмотался эластичным бинтом, но в полумраке синяки выглядели не столь ужасающими. Избитый, суровый и необыкновенно красивый. И очень-очень родной.

– Как ты сумел меня разыскать? – таким же хриплым голосом спросила Салли.

– Я частный детектив, помнишь? Это моя работа – разыскивать пропавших без вести.

Джеймс не двигался. Но и не уходил, чего она почти ожидала. И не приближался, чтобы коснуться, как она втайне надеялась.

– Помню, – кивнула Салли, внезапно почувствовав себя совершенно несчастной.

– Я должен найти твою сестру.

– Не хочу говорить о сестре.

«Черт бы его побрал с этой его проклятой невозмутимостью».

– Что ж, тогда я пошел спать.

– Угу, – с невиданной доселе сговорчивостью согласилась девушка.

– Угу, – повторил Джеймс, шагнул вперед, обхватил ее рукой за шею и притянул к себе.

На мгновенье оба замерли, его глаза в полумраке жадно вглядывались в ее рот, губы парили в дюйме от лица.

– Это ошибка, – пробормотал он.

– Знаю.

Потом Джеймс осторожно и ласково коснулся ее губ. Мягче, бережнее, чем она воображала. А затем надавил сильнее, заставив открыть рот, и пустил в ход губы, язык, зубы, другой рукой обвивая тонкую талию, прижимая к себе все теснее и теснее, сплющивая полные груди о свой оголенный избитый торс.

Какой-то миг Салли не решалась обнять его в ответ, боялась отважиться на большее, чем пассивно позволить мужчине целовать себя с небывалой страстью, одновременно сокрушающей и искусной. Если она его коснется, то пропадет. Станет уязвимой и беззащитной, рухнут оборонительные укрепления и сдержанность.

– Обними меня, Салли, – ровно попросил Джеймс, подняв голову и внимательно посмотрев на нее в лунном свете.

И ее последний бастион пал.

Салли погладила гладкую горячую кожу, ощущая кости и мышцы под своими пальцами, упиваясь мужской силой и мощью. Слегка вздрогнула от ночной прохлады, и тогда Джеймс снова ее поцеловал, глубоко и основательно, уничтожив последние сомнения. Она влюбилась в этого мужчину. По неведомым причинам он ее пожелал, по крайней мере в эту ночь. И она возьмет все, что сможет заполучить.

Джеймс опустил девушку на высокую кровать, на сбившееся одеяло, и последовал за ней с гибкой грацией, игнорируя синяки на ребрах. Вытянулся рядом и принялся расстегивать крошечные пуговки на шелковой рубашке, непроницаемое лицо скрывала тень. Откинув в сторону невесомую ткань, накрыл ее грудь большой ладонью, и Салли поняла, что сейчас он возьмет ее, не говоря ни слова.

Она не ожидала признания в любви. Все равно бы не поверила. Но все-таки хотелось чего-то большего, чем это сосредоточенное молчание, чем это непомерное внимание к делу, словно расстегивание ее джинсов требует навыков эксперта.