Татьяна Корсакова - Ведьмин клад

– …А етит вашу бабушку! Егор, потом будете обниматься! Иди скорее сюда!

И Настю, счастливую и совершенно деморализованную этим счастьем, кто‑то грубо дернул за шиворот, оторвал от Егора, толкнул на землю. Она тихо всхлипнула, а потом увидела, что этот невежливый «кто‑то» сам Егор и есть, и едва не разревелась от обиды. А может, и не от обиды вовсе, а от облегчения, что все закончилось, и все, слава богу, живы. Даже этот мерзавец Померанцев.

– Не плачь, Лисичка, – сказал Егор и поцеловал ее в щеку. – Не плачь, все будет хорошо.

Они с Макаром как раз пытались спеленать брыкающегося и орущего благим матом Померанца, когда в пещере начало что‑то происходить. Что именно, Егор понял не сразу, просто поежился от ледяного прикосновения к затылку – точно над подземным озером пронесся февральский ветер. А потом в воду с громким бульканьем что‑то упало, он даже на секунду отвлекся от Померанца, чтобы посмотреть.

– Матерь Божья… – одной рукой прижимая к земле наполовину стреноженного, вырывающегося Померанца, второй Макар спешно перекрестился, запрокинул голову, посмотрел куда‑то вверх, под купол пещеры. – Кажись, обвал начинается. Нельзя тут стрелять…

Точно в подтверждение его слов, откуда‑то сверху в озеро рухнул еще один камень, и, судя по звуку, этот был раза в два больше своего предшественника.

– Все, уходить надо! – Макар зло пнул Померанца под дых, тот всхлипнул и затих, потеряв сознание. – Чтобы не рыпался, – пояснил егерь, поймав осуждающий взгляд Насти. – Давай‑ка, фотограф, хватай рюкзаки с золотишком, а я этого…

– Поздно! – Испуганный Настин голос потонул в угрожающем скрежете.

Валун, некогда преграждавший вход в пещеру, повернулся вокруг своей оси, отсекая и единственный путь к отступлению, и льющийся снаружи солнечный свет. Пещера, до этого пусть скудно, но все же освещенная, погрузилась в кромешный мрак, точно вместе с проходом закрылось и невидимое «оконце» там, на самом верху. Пару бесконечно долгих мгновений мрак подпитывался такой же абсолютной тишиной, а потом что‑то щелкнуло, и темноту вспорол узкий световой луч – Макар включил фонарик.

– Попались, етит его за ухо. – В голосе егеря слышалась обреченность. – Вот тебе, бабушка, и Юрьев день…

– Что это? – шепотом спросила Настасья и прижалась к Егору.

– Похоже, кирдык. Завалило нас. – Он немного помолчал, а потом добавил: – Только все равно странно все это…

– Может, попробовать валун сдвинуть? – спросила Настя. – Может, он просто так, нечаянно, закрылся.

– Ага, нечаянно – от сквозняка, – проворчал Макар. – Эх, неразумные, предупреждал же я вас, что гиблое это место. Мало того, что сам сюда приволокся, пень старый, так еще и вас с собой притащил. Прогневили мы Хозяйку, как есть прогневили…

Егор хотел уже было сказать, что ни при чем здесь какая‑то сказочная Хозяйка, что обрушения произошли исключительно из‑за выстрела, и вполне вероятно, что Настя права и, если приналечь всем вместе, валун удастся сдвинуть, но в этот момент откуда‑то из недр озера послышался странный вибрирующий звук.

– Слышь, Макар, а как у вас тут с сейсмоактивностью? – спросил Егор шепотом и сильнее прижал к себе Настю.

– Да какая на хрен сейсмоактивность! – простонал Макар. – Смотри!

Егор посмотрел. Чем дольше он смотрел, тем сильнее закручивался в тугой клубок где‑то на уровне солнечного сплетения первобытный, ни с чем не сравнимый страх.

Озеро светилось изнутри. Свет этот поднимался со дна, делался все ярче, все сильнее. А вместе с ним, кутаясь в золотисто‑огненные сполохи, на поверхность поднималась женщина. Белая рубаха, безмятежное, нечеловеческой красоты лицо, длинные волосы. Босые ноги женщины уже зависли в воздухе, а кончики заплетенных в косы волос все еще рыжим золотом полоскались в воде… Хозяйка?..

– Ты пришла? – звонкий голос звенел под куполом пещеры, отражался от стен, проникал в каждую клеточку тела, а свечение выплескивалось из озера, золотой сетью опутывало Настю.

– Пришла… – Настя точно в трансе оттолкнула Егора, шагнула навстречу Хозяйке.

Он хотел было помешать, но не смог: ни руки, ни ноги не слушались.

– А их пошто с собой привела? – Хозяйка улыбалась ласково и грустно одновременно. – Ты же видишь, не ты им нужна, а золото. Я такой же неразумной была. Думала, в любви моя сила. Думала, женится на мне Аким, детей хотела ему нарожать. Любовь меня и сгубила. Это ж брат Акимов, родная кровь. Хотела по‑доброму, да не вышло. Ох, какой смертью лютой я помирала…