Джейн Кренц: Горячие дни

Мартин владел несколькими домами и содержал апартаменты в различных городах мира. Особняк в Майами был его главной резиденцией, но своим домом он считал маленький островок, купленный пару лет назад. И добраться туда можно было только на катере. Взлетно-посадочной полосы на острове не было, только одинокий пирс.

В отличие от других резиденций, всегда готовых принять хозяина, на острове прислуги не было. Дом был значительно меньше и скромнее, чем остальные жилища Мартина. Он считал это место своим убежищем.

Когда катер миновал каменные столбы, обозначавшие вход в бухту, Мартин прибавил газу. Катер быстро набрал скорость и весело заскользил по бирюзово-голубой воде. Стоя у штурвала, Мартин сосредоточился на управлении судном и не обращал на нее никакого внимания. Она полностью открыла свое восприятие и еще раз взглянула на его ауру. Пульсация темной энергии усилилась. Он активировался.

Катер казался крохотным на бескрайнем водном просторе. На нем негде спрятаться; здесь некуда бежать.

Она уже несколько дней — нет, недель, если быть абсолютно честной, — знала, что Мартин планирует избавиться от нее. И она даже знала почему. Однако маленькая частица ее продолжала хвататься за соломинку, отказываясь верить в это. А вдруг всем этим вселяющим опасения изменениям в его ауре есть логические объяснения? А вдруг темная пульсация — это признак душевной болезни? Если это так, это, конечно, ужасно, но зато она может жить спокойно, сознавая, что прежнего Мартина, того, который был в здравом уме, больше нет; что настоящий Мартин никогда бы не замыслил ее смерть.

Но остро заточенный инстинкт самосохранения уже не позволял ей обманываться. Пусть когда-то Мартин и испытывал к ней теплые чувства, однако в глубине души она всегда знала: их отношения строятся только на том, что он считает ее полезной. Сейчас же он пришел к выводу, что она стала для него обузой, и решил избавиться от нее. В его сознании сложившаяся ситуация выглядит несложной.

Она стояла на корме и смотрела, как гавань и городок быстро уменьшаются в размерах. Когда они стали совсем крохотными и почти неразличимыми, она повернулась. Частный остров Мартина был совсем близко. Она даже разглядела дом, стоявший на склоне холма.

Мартин сбавил скорость и повел катер к деревянному пирсу.

— Прими концы, — велел он, сосредоточенно маневрируя.

И тут это случилось. По какой-то необъяснимой причине простой, рутинный приказ сломал последний заслон в ее голове. В одно мгновение жуткая смесь боли, грусти, сомнения и терзающего мозг страха, которая уже много дней разъедала ее душу, была снесена ледяной яростью. От прилива адреналина тут же пробудились все чувства.

Этот сукин сын собирается убить ее. Сейчас. Сегодня.

— Хорошо, Мартин, — сказала она, удивленная и обрадованная тем, как спокойно и холодно звучит ее голос.

Хотя чего удивляться, она давно уже научилась скрывать свои эмоции и реакции под вежливостью и любезностью. Она уже могла бы давать уроки современной гейши. Но она не гейша.

Она взяла канат, легко перепрыгнула на узкий пирс. На то, чтобы обмотать канат вокруг причального столба, ушли мгновения. Ведь она делала это бессчетное количество раз.

Мартин отошел от штурвала и спустился по ступенькам.

— Вот, возьми это, — сказал он, протягивая ей компьютер. — А я возьму твой чемодан и провизию.

Она взяла компьютер. Мартин перекинул на пирс ее чемодан и две сумки с продуктами, затем огляделся, чтобы убедиться, ничего ли не забыто на катере.

— Готова? — спросил он, перепрыгивая на пирс.

Не дожидаясь ответа, Мартин легко подхватил сумки. Его аура мерцала нетерпением и каким-то жутким возбуждением. Пульсация темной энергии усиливалась с каждым мгновением. Тут не просто деловая необходимость, догадалась она. Ему не терпится убить ее. Ее ярость вспыхнула с новой силой.

— Конечно. — Она одарила Мартина лучшей из профессиональных улыбок, той, которой приветствовала его гостей и деловых партнеров. Она считала эту улыбку сценической. — Спрашиваю из простого любопытства: когда ты планируешь совершить это?

— Что совершить? — сказал Мартин. Он уже успел повернуться к ней спиной и шел к небольшому внедорожнику, припаркованному у начала пирса.

— Убить меня.

Его будто пригвоздили к месту. Она увидела, как шок вихрем пронзил его ауру. В спектре замелькали цвета, не поддающиеся описанию. А она действительно застала его врасплох. Неужели он думал, что она не почувствует, как он замышляет ее смерть? Очевидно, на этот вопрос можно ответить только твердым «да». Ведь она никогда не раскрывала все свои секреты.