Кристина Золендз: Грехопадение

— Не самый неожиданный поворот сюжета, Грейс, ты могла бы это предвидеть.

Я толкнула его. Конечно, он не сдвинулся с места, но я все равно снова толкнула его.

— Иди к нему, Габриэль! — Я схватила его рубашку и сжала ткань в кулаках. — Ты пойдешь к нему. И потом ты вернешься и расскажешь, что я должна сделать, чтобы снова быть вместе с ним. Отправь меня обратно в то тело!

Его глаза остановились на моих.

— Не говори, что это был мой единственный шанс. Скажи мне праву. Впервые за все время своего существования, сделай что-то правильное, скажи мне что происходит! — Я упала на колени перед ним.

Габриэль выдохнул мне в лицо и притянул к себе, прижался сжатыми губами к моим. Он поцеловал меня и удерживал. Спокойствие волнами прокатилось по моему телу, веки закрылись.

— Сэла, посмотри правде в глаза, — шептал его голос. — Прости меня, я всегда любил тебя.

Мои глаза резко распахнулись, его губы все еще были на моих. Передо мной распростерся мой сад. Мой отец сидел под цветущим миндалем, махая мне в солнечном свете. Откуда-то из-за деревьев, где я не могла видеть, моя мать позвала его.

— Енох, — пропела она его имя.

Мои внутренности перевернулись. Как я скучала по своей невинности. Прежде, чем я узнала, что такое зло. Я почувствовала, как сердце разорвалось напополам, когда я увидела Шамсиила, зовущего меня, идущего по грязи у кромки воды, касающегося руками камышей. Габриэль шел рядом с ним. Лучшие друзья, всегда вместе.

Мое сердце подпрыгнуло, когда я увидела себя, бегущую в его объятия. Я вскочила на него и засмеялась, он поймал и закружил меня. Мои ноги щекотали высокие камыши. Габриэль стоял в стороне и тихо наблюдал, улыбаясь плотно сжатыми губами. Он обнял меня следующим и отбросил волосы с лица.

— Блажен тот, кто нашел тебя первым, — прошептал он. Он ласкал мои губы большим пальцем, а затем оставил нас и пошел к моему дому, поприветствовать моего отца. Его прикосновения заставили волоски на моем затылке встать дыбом.

Мы с Шамсиилом пошли, держась за руки, пока не нашли местечко рядом с водой, чтобы сесть и спеть. Часами мы бы пели, иногда играя на лирах и смеясь, другие жители деревни пришли бы слушать, мы никогда не возражали; мы никогда не замечали.

Я наблюдала, затаив дыхание, как солнце начало садиться, и он сжал меня в объятиях, чтобы попрощаться. Он посмотрел в мои глаза с такой невинной любовью, что горячие слезы начали жечь мне глаза. Наши губы встретились, и я вспомнила то чувство — будто падаешь с края земли прямо в небеса. Я видела Габриэля, притаившегося в стороне и наблюдающего за нами, его глаза наполнились слезами.

Габриэль оттолкнул меня, жестоко вырывая меня из душераздирающего видения. Я рухнула назад, врезаясь спиной в перевернутый стол. Тепло растекалось по моим щекам, вниз по шее и к кончикам пальцев. Оно стало жарче и вскипело, превращаясь в ярость.

— Зачем ты показал мне это! За что я была наказана все эти годы! Невинный поцелуй, мы не сделали ничего большего!

Он подошел ближе к месту, где я лежала на полу, и завис надо мной.

— Ты когда-нибудь задумывалась о том, почему видела небеса в момент того поцелуя? Задумывалась о том, почему уничтожили всех, кроме тебя?

Я села и скрестила руки в ожидании.

— Пожалуйста, просвети меня. Прошло всего две тысячи лет, или около того.

Кожа вокруг его светло-голубых глаз натянулась, будто ему было больно.

— Нам нужно было остановить страдания на земле, падшие испортили ВСЕ! Все было плохо, пока они были здесь! — Он глубоко вдохнул. Будто ему действительно нужно было дышать! — Он дал им клятву. Он был одним из падших и должен был быть наказан с остальными! А мне нужно было, чтобы он убрался подальше от тебя!

— Его преступлением был поцелуй!

— Его преступлением был поцелуй с тобой! Дочерью Еноха! Деда Моисея! У тебя была чистая кровь и клеймо невинности на душе! Ты была не просто человеческим дитем! И теперь Азазель и остальные знают, что ты существуешь, и хотят завладеть тобой!

— Почему? — закричала я.

— Потому что ты сильнее всех ангелов вместе взятых. Когда ты молилась, будучи ребенком, Господь отвечал. У тебя есть собственная воля, в то время как мы можем делать лишь приказанное Богом.

— Что это значит? — снова закричала я.

— Падший, вроде Азазеля, может вознестись до небес, если ты будешь на его стороне. Любой из падших, даже Шамсиил, — выдохнул он. — Вы с отцом были любимчиками Господа.

— И ты думаешь, что Шамсиил искал меня все эти годы, чтобы вознестись на небеса?