Ольга Черных - Придумай что-нибудь сама

Я хотела последовать за ней, но Борис преградил дорогу. Насмешливые глаза его вдруг потемнели. Мы смотрели друг другу в глаза: он вопросительно, я – отрицательно. Сима почувствовав неладное, вернулась.

– Снова набираешь очки, мастер соблазна? – спросила недружелюбно и беспардонно оттолкнула его к стене. – Борис, может, хватит? Детство закончилось.

– Вообще-то я приехал по делу, вернее, по просьбе мамы.

Мы с сестрой переглянулись.

– Постой, а с тобой все в порядке? Когда это твоя мама успела тебя к нам отправить? Надеюсь, ты не увлекаешься спиритическими сеансами? – Сима даже побледнела, оттого, как он произнес эти слова.

Борис откровенно расхохотался.

– Сейчас вам будет понятнее, – он вышел в коридор и вернулся с картиной в руках. Это была копия того рисунка, что мы нашли в сундучке, только значительно больше и красочнее. – Поверьте, девочки, я бы не стал вас зря беспокоить, но вынужден выполнить последнее распоряжение мамы, – он поставил картину на стол и медленно провел по ней пальцем. – Масло. Прошлый век. В музее сказали, что ее поверхность нужно периодически протирать соком от свежей луковицы. Картина по нынешним временам дорогая, однако, мама уже распорядилась ее судьбой, и я не могу ослушаться. Она решила подарить ее санаторию.

– Ты, что же уже успел показать ее в музее? – округлила глаза Сима.

– Успокойся, Симочка, я принес ее вам. Не такой уж я безнадежный. На обороте я нашел записку, в которой мама поставила свое условие. Как видите, на ней запечатлено ваше родовое гнездо в период его полного расцвета. Записка на картине адресована вам. Решение мамы – ее право, но ее просьба мне не совсем понятна.

Он медленно перевернул картину, и мы увидели небольшой листок бумаги, прикрепленный к раме скотчем.

«Девочки, родные мои, Соня и Сима. Эта картина для меня слишком дорога. Она должна вернуться в мой кабинет, где прошла вся моя жизнь. Оказывается, я всегда была у себя дома, но совсем недавно узнала об этом. Это моя последняя просьба и вы должны ее выполнить».

Я заметила слезы в глазах сестры. Сама тоже готова была разреветься в любую минуту. Эта неожиданная и последняя встреча с памятью тети Агнессы растрогала нас до глубины души.

– У вас есть какое-нибудь предположение на этот счет? – осторожно спросил Борис.

Мы одновременно пожали плечами.

– Кто знает, о чем думала тетя, когда писала эту записку? – тихо произнесла я. – К концу жизни люди становятся излишне сентиментальны. Ей, наверное, хотелось, чтобы и мы почувствовали то же тепло, которое ощущала она в старых стенах.

– Может, ты и права, – задумчиво произнес Борис. – Ладно, девчонки, жду вас на ужин. Там и поговорим, – он послал нам воздушный поцелуй и ушел.

Я отнесла картину в комнату, бережно прижав ее к груди. Сима пришла следом. – Ты хорошо закрыла за ним дверь? – спросила я шепотом.

Она кивнула в ответ.

– Согласись, что он до сих пор хорош? Порой мне кажется, что я никогда не смогу… Ну, разве я в этом виновата? – взгляд мой просил поддержки или, хотя бы, понимания.

Сима никогда не разделяла моего восхищения Борисом и относилась к нему всегда ровно и без изменений, так что на добровольный акт милосердия, рассчитывать особенно не приходилось.

– Да не смотри ты на меня так, – сказала она досадливо. – Могу поспорить, что наш красавчик совсем скоро покажет себя с изнаночной стороны. Не нравится мне все.

– Что тебе не нравится? – с некоторым вызовом спросила я. – Ты, Симочка, ведешь себя грубо и мне стыдно за тебя. Борис ничего плохого не делает, а всячески старается поддерживать с нами родственные отношения и вовсе не жаждет войны. Зачем нам это?

– А? Ну да, я же совсем забыла… – на губах ее блуждала ироничная улыбка. – Возрождение былых чувств. А, что, собственно, называется «родственными отношениями»? Как трогательно. Только я тебя очень прошу, Соня, опомнись и оставь, пожалуйста, свои странные мечты. Если уж так приспичило помечтать, так почему бы тебе, не задуматься, о чем-то разумном и нужном? Например, написать письмо своему северному водолазу, и попросить прощения за свое бегство. Это будет правильно и вполне своевременно.

Я покачала головой и, осуждающе посмотрела на сестру.

– Может, переедем в гостиницу? – спросила, чтобы больше не накалять, разгорающиеся страсти. – Неудобно вдвоем беспокоить пожилую женщину.

– Можно, – спокойно ответила Сима, внимательно рассматривая картину. – Для нас там будет риска меньше и независимости больше.