Ольга Черных - Придумай что-нибудь сама

Я в ответ пожала плечами.

– Не знаю. Тут и искать негде. Две комнаты и коридор. Все стоит уже на своих местах сто лет. Сколько раз мы с детства наводили в этой квартире порядок, забираясь в каждый уголок, но ничего, даже отдаленно похожего не видели. Видно, Нюра что-то придумала или напутала. У нее с головой – не очень. Тут помню, а зам уже забыла. Как страшно, – подытожила я, – не дай Бог дожить до того, чтобы совсем из ума выжить. Однако, что мы имеем? Подведем итог. План дома – результат последних фантазий умирающей тети, а сундучок – плод воображения, выживающей из ума старой няньки. Не густо. Теперь осталось решить: нужно нам это или нет?

– Ладно, поговорим об этом позже, – вздохнула Сима, – в данный момент нам нужно лишь одно: уехать домой и, как можно быстрее. Я не могу так долго отсутствовать на работе. Нюра тут сама управится, да и Борис со своей пышногрудой половиной поможет. Он теперь хозяин в этой квартире и, скорее всего, очень скоро ее продаст. Зачем она ему?

Упоминание о Борисе отозвалось тупой болью в груди. Мне сразу захотелось остаться. Я и сама, не осознавала, чего еще жду? На что рассчитываю? Но в одном была уверена точно: уезжать я сейчас не хотела.

– Ты хочешь остаться? – вопросительно прищурилась сестра, прочитав сразу все мои мысли.

– Нет, я поеду с тобой, – ответила я спокойно. – Мне здесь больше нечего делать, – сказала так, скорее, для себя, чем в ответ сестре.

– Ну-ну, – взгляд ее сделался подозрительным, – пойду, посмотрю машину. Не хотелось бы выезжать в ночь, так что собирайся.

Сима ушла, а я осталась. Эта квартира сейчас для меня была свиданием с прошлым, где все напоминало Бориса. Здесь мы были счастливы. И, сколько бы я ни старалась, забыть это невозможно. Наверное, это останется со мной до конца моих дней и будет при каждом воспоминании вызывать душевный трепет и боль незаживающей раны.

Я горько усмехнулась. Тотчас на память пришел мудрый и жестокий в своей категоричности совет: никогда не возвращайся туда, где была счастлива. И все же, я никак не могла побороть свои тайные ожидания. Больше всего на свете мне сейчас хотелось, чтобы Борис был рядом. Стоило ли так надолго уезжать, если ничего не удалось забыть? Я в отчаянии прижала ладони к вискам, стараясь справиться со шквальным потоком воспоминаний. Наверное, сейчас, впервые за много лет, я дала себе волю и позволила памяти вернуть меня в прошлое, где мы были вместе с Борисом.

Я помнила его руки, губы и прикосновения, которые до сих пор вызывали в моем теле тепло и сладостное томление. Мне хотелось, забыв обо всем на свете, заглянуть в его глаза, но еще больше – оказаться в его крепких объятиях.

– Надо же? Какой засохший, но все еще благоухающий букет незабвенных чувств, – задумчиво произнесла я вслух. – Неужели мне суждено всю оставшуюся жизнь…

– Ну, здравствуй, Соня, – услышала я знакомый бархатный голос, и замерла на месте, боясь оглянуться. Вот уж поистине, говорят: «…остерегайся, о чем молишься, ибо просьба твоя обязательно исполнится».

– Ты даже не хочешь поздороваться со мной?

Я оглянулась. Передо мной стоял Борис. Теперь, когда он был так близко и нам никто не мешал, я могла лучше рассмотреть его. Первые морщинки у прищуренных глаз, та же шапка светлых, немного поредевших волос. Выглядел он бледным и измученным. Похоже, этой ночью он так и не уснул. Острая жалость пронзила сердце, и я едва сдержалась, чтобы не потянуться к нему. Отступив немного, продолжала молча разглядывать Бориса. По всему видно, что жизнь не прошла мимо и изрядно успела потрепать его, хотя в целом, это его нисколько не портило. Он по-прежнему был хорош, еще как хорош. Кто-то мне нашептывал: «…беги, беги от него подальше, не позволяй ему снова завладеть твоими мыслями», но ноги мои будто приросли к полу.

– Здравствуй Борис, – ответила я, как можно спокойнее. – Мне жаль, но ты обознался, дружок. Я не Соня, а Сима. Считай, тебе не повезло, – сказала я первое, что мгновенно пришло в голову, и отступила еще дальше, спиной почувствовав стену.

Борис улыбнулся и шагнул ко мне. Я почувствовала его дыхание и легкий аромат мужской туалетной воды, но стена сзади была несокрушима.

– Брось, Сонечка, я узнаю тебя из тысячи близнецов, – он поднял руку и погладил мои волосы, как это делал раньше, отчего сердце мое упало, будто с высокой горы.

Мне вдруг показалось, что ничего не было: его измены, долгих лет разлуки и всего остального, что произошло за эти годы. Сейчас мы снова были вдвоем, как много лет назад, и все, что нас окружало, было таким родным и знакомым. Та же квартира тети Агнессы и улыбка Бориса. Его горячее дыхание и прикосновение. Сейчас он возьмет меня на руки, прижмет к себе, и я забуду обо всем на свете…