Ольга Черных - Придумай что-нибудь сама

– Вот, дорогая, ты сама и ответила на свой вопрос, – мои губы изобразили жалкое подобие улыбки. – Прошло уже двенадцать лет. Господи, неужели двенадцать?

– Знаешь, а ведь нам никак не избежать этой встречи. Наверняка, он сейчас с тетей. Собственно, так и должно быть, ведь она же его вырастила и воспитала, всегда считала своим сыном, – Сима испытывающее посмотрела на меня. – Ты так и не ответила на мой вопрос. Ты готова к встрече с ним?

– «Всегда готова!» Как пионер, – попыталась бравировать я и вдруг с ужасом осознала, что на самом деле я нисколько не готова к встрече с ним.

От одной только мысли об этом у меня предательски задрожали коленки, как это случалось и раньше, лишь при одном взгляде на него. Все эти годы я тщательно старалась его забыть и выбросить из своей жизни так же, как поступила когда-то с дневником. Порой мне казалось, что я с этим справилась. Теперь же, прочитав некоторые страницы из своей «Исповеди», я поняла, что ничегошеньки не забыла и, что Борис до сих пор живет в моем сердце. И все, что с ним связано, сравнимо с незаживающей раной, которая до сих пор болит и ноет, мешает нормально жить и спать по ночам. Я осознавала, что это чистое безумие, но изменить что-либо не силах. Было время, когда я ненавидела Бориса больше всего на свете, но потом, однажды, поняла, что ненависть – это своеобразная форма любви, которая способна мучить и уничтожать еще больше, чем самое пламенное чувство. Вот так и жила все эти годы: не способна его ненавидеть, но и бессильна забыть. Мой поспешный ответ, похоже, напугал сестру. Это отразилось во взгляде: вопрос и обеспокоенность одновременно.

– Дорогая Симочка, скажи, чего ты ждешь от меня? Поверь, мне в самом деле нечего ответить. Наверное, это именно тот случай, когда разлука с родственниками – не всегда горе, а встреча с ними – не всегда счастье. Тут ничего нельзя изменить, а остается только принять событие достойно, потому что оно неизбежно, – добавила я. – А, вообще, ты за меня не переживай. Теперь мне уже не шестнадцать лет, а значит…

– Я так и поняла. Поскольку тебе теперь не шестнадцать, а всего шестнадцать с половиной, значит, ты все еще не можешь считать себя взрослой и, боюсь, что при новой встрече с ним не сможешь отвечать за свои поступки, – не дала мне договорить Сима, поспешно изложив свою версию. – Дорогая, мы с тобой не вчера родились, и не забывай, что все происходило на моих глазах.

Мне трудно было возразить, но, все же, я попыталась.

– Спасибо за комплимент. Обещаю, что постараюсь тебя ничем не огорчать. Честное слово, я буду очень стараться. Будь спокойна «…дважды в одну дверь я не стучусь, хватит мне и первого разочка…» – процитировала уверенно давно знакомые строки, совсем не уверенная в том, что так сама думаю. – А, вообще, ты на часы смотришь? Давай ложиться, а то завтра будешь клевать носом за рулем. Как бы ни пришлось дорожным службам нас долго откапывать и потом еще нудно вытаскивать из сугроба. Это, заметь, в лучшем случае… – я произнесла это таким тоном, что Сима тут же замахала руками.

– Не продолжай, не стоит. Хорошего, ты сейчас не скажешь, так зачем зря испытывать судьбу и притягивать неприятности? Лучше отправляйся в свою комнату. Спокойной ночи.

Я послушно ушла, чтобы не продолжать этот разговор, который обязательно бы плохо закончился. Ссориться с Симой не хотелось, но было обидно. Подумаешь, какая строгая воспитательница. Надо же, все ей в этой жизни понятно и известно. А сама-то, сама…

Сима дважды побывала замужем. И оба ее мужа в небольшой уютной квартире сестры надолго не задержались. Я думаю, что сам ее дом и маленький мир, заключенный в этих стенах, просто не хотел принимать ее избранников.

Первый брак был неудачный. Как-то я услышала от Нюры фразу, которая, как нельзя лучше подходит для всепоглощающей характеристики ее мужа: «… у него было все, кроме ума и денег». От себя могу добавить, что в придачу к этому, у этого субъекта довольно быстро проявилась еще одна необыкновенно поразительная способность: в любой ситуации накачиваться алкоголем.

Второй брак Симы был тоже непонятный, по крайней мере, так казалось нам, ее родственникам. Он был слишком крутой: накачанный, богатый и наглый. Я поражалась неиссякаемым способностям его мозга, который состоял сплошь из набора тупых шуток и пошлых анекдотов. К тому же, я все чаще подозревала, что он даже отдаленно ничего не слышал о художественной литературе или хорошей музыке, о том, что помимо ресторанов и ночных притонов, прошу прощения, клубов, еще существуют музеи и картинные галереи, выставки и театры. Вся его мужская сущность была в том, чтобы пускать слюни при виде первой встречной юбки, и с утра до вечера «качать» мышцы, постепенно превращаясь в надувного пупсика. Безразмерный пупсик в своем развитии слишком отставал от Симы, хотя внешне выглядел, как супермен из модного журнала. С ним было страшно ходить по улице, потому что женщины провожали доморощенного плейбоя слишком откровенными и восхищенными взглядами, которые он с удовольствием коллекционировал. И готовы были вцепиться в волосы «счастливице», допущенной к божественному телу. Возможно, мое мнение о нем излишне субъективно, однако же, хрустальные мечты сестры разбились в этот раз быстрее предыдущего. Боюсь, что теперь навсегда. Она больше не верит в любовь, зациклилась на работе и все ее настоящее можно вместить всего в несколько слов: очень привлекательная дама, но с «вывихом» на карьеру. Господи, что же нам так обеим «везет» в этой жизни?