Вэвиан Фэйбл - Золотая рыбка. Часть 1

На подходе к автомобильной стоянке я замечаю Эзио. Ему тоже крепко досталось, но горилла не позволяет себе расслабиться. Рядом с ним шагает Йон Хольден. Нет сомнения, они направляются к нам.

— Привет, Дениза! — любезно приветствует меня Хольден.

— Привет, Йон! — мщу я ему за панибратство.

Он проглатывает мою вольность не моргнув глазом и ослепительно улыбается Даниэлю.

— У нашего суперсыщика несколько бледный вид. Ничего страшного, издержки производства. Тут уж, как говорится, не до жиру, быть бы живу.

— Вы правы, — тотчас встреваю я. — Малоприятно, когда за тобой охотятся стаей.

Хольден тоже умеет владеть мимикой. Не дрогнув ни единым лицевым мускулом, он делает вид, будто мой намек к нему не относится.

— Наш общий знакомый дал о себе знать, — с улыбкой сообщает он мне.

— Рада слышать, а то я беспокоилась за ребенка. Есть шансы получить его обратно?

— Естественно, — снисходительно роняет Хольден и снова обращается к Даниэлю: — Надеюсь, вы меня понимаете? У вас ведь тоже есть ребенок…

Мы шагаем дальше. Краем глаза я замечаю, что Эзио провожает нас взглядом. Мартина не видать, как сквозь землю провалился. Я решаю сначала проводить Даниэля к машине, а уж потом отправляться на поиски дорогого братца. Но до этого не доходит. Мартин сидит в машине, у открытых дверей — два телохранителя: Конрад и Дональд, ухмыляющийся во весь рот.

— Что я вижу?! — громко восклицает он. — Наш Даниэль на своих двоих!

— Полицейский хорош в битом виде, — подхватывает Конрад.

Я даю ему легкий тычок, и он заговорщицки подмигивает мне.

— Глаза бы мои не глядели на это свинство, — бурчит Мартин.

— Не нравится — не гляди, — огрызаюсь я. — Что ты называешь свинством?

— Почему мы позволили им так отделать Даниэля?

— Что ты разнюнился? — Я испепеляю братца взглядом. — Не сахарный твой Даниэль, не развалится!

— Знаете, что было хуже всего? — хрипит наш герой.

Разумеется, мы не знаем, поэтому сыплем догадками. Хмурый качает головой и, наконец сжалившись над нами, открывает секрет:

— Свежая щебенка, которой усыпали съемочную площадку. Кувыркаться на ней — ощущение не из слабых. Придется тебе, Ден, дома выковырять у меня из-под шкуры каменную крошку.

Я готова посулить все на свете, лишь бы скорее смотаться отсюда. Конрад направляется к своему мотоциклу, Мартин перебирается вперед, чтобы Даниэль мог поудобнее расположиться на заднем сиденье. Я собираюсь занять место за рулем, но Дональд удерживает меня:

— Уговори его отказаться от завтрашних съемок и поезжайте на озеро. Ему не мешает отдохнуть.

— Попытаюсь, — искренне обещаю я.

Трудно вообразить, чтобы завтра Даниэль был пригоден для каких бы то ни было трюков.

Остальная часть дня проходит в хлопотах и волнениях. Сперва я ломаю голову, где взять столько льда, чтобы хватило на все ссадины и кровоподтеки. По некотором размышлении пытаюсь склонить Даниэля переселиться в холодильник. Он почему-то не соглашается. Затем выясняется, что в теперешнем состоянии Хмурый не способен без посторонней помощи принять душ. Едва держась на ногах, он стоит под струями холодной воды, а я мою его, чуть касаясь губкой. После водных процедур помогаю доползти до постели и при участии Мартина приступаю к главному: обкладываю эту живую отбивную льдом. Выгребаю из шкафа все полотенца, свертываю их в кульки, начиняю льдом и стараюсь равномерно распределить по всей поверхности тела. Задача не из легких: если достается вволю компрессов лицу, не хватает ногам, и наоборот.

Мартин, никогда не снисходивший до разговоров с соседями, отправляется по квартирам выпрашивать лед. Соседи не поскупились, но морозильник не способен вместить такое количество. Кроме того, нельзя же постоянно держать человека подо льдом, после десяти-пятнадцати минут необходимо снимать компрессы примерно на такое же время. Едва успеваю обложить льдом бедра и икры Даниэля, пора приниматься за голову. Я еле выдерживаю эту конвейерную гонку. Каждые пятнадцать минут, когда настает черед закладывать очередную порцию льда в промежность, Хмурый вступает со мной в пререкания. Он готов сносить что угодно, но именно от этой процедуры пытается меня отговорить.

Тем часом лед тут и там начинает таять и возникает опасность, что квартира в скором времени превратится в глетчер. Мартин — в полной уверенности, что от него в кои-то веки есть польза, — носится с ведрами и тряпками, повязка на его руке пропиталась водой и хлюпает. Брат милосердия осаждает Даниэля вопросами: не дать ли попить? А может, сварить кофе или приготовить что-нибудь поесть? Не хочет ли страдалец послушать музыку или посмотреть видик? Чтобы не дай бог не расчувствоваться, я прибегаю к спасительной иронии: