Мария Очаковская - Книга предсказанных судеб

Ведь этим пронырам не составит никакого труда выяснить, что в загсе при регистрации Дени Помар де Рабюсси, мягко говоря, намухлевали. Тогда, чтобы сделать из французского младенца российского гражданина, Ольга просто сняла с себя бриллиантовые серьги и положила на стол перед регистраторшей. Правда, у Ольги имелись свои контраргументы, довольно веские, если верить Шепелёву – старенький адвокат, поохав, все же взял на себя бремя забот о Нининой племяннице, не смог отказать.

– А если предположить, что все это Филипп затеял только для того, чтобы тебя позлить? Такая мелкая гадкая месть… Ты сама не появляешься, не звонишь, денег у него не просишь, типа независимая очень, «нам ничего не надо, мы живем хорошо», вот наш французский муж и решил…

– Не знаю, Алик, ей-богу, не знаю… – в задумчивости протянула она. – По крайней мере, я к встрече с Филиппом подготовилась. И прошу, не будем больше об этом.

– Эх, Олька, Олька! Вот чем ваш космополитизм оборачивается. Европейский леденец на деле оказался рвотным порошком. Меж тем идеи западничества при всей их эфемерности в России неистребимы. Парадокс! Нет чтоб за русского мужика замуж выйти. Помнишь, я тебя еще в институте звал… – При этих словах Поленов легонько ткнул ее в бок.

– Твой зов был очень тихим и невнятным.

– В следующий раз подарю тебе слу-хо-вой аппа-рат, – произнес он по слогам и подчеркнуто громко.

– Что ж, тогда и подумаем, – усмехнулась Ольга.

Они замолчали. По лужайке с какой-то рогатиной и мотком веревки деловито проследовал Денис.

– T’ as pas froid? [5] – спросила его мать.

– Нет, жарко, – ответил мальчик и скрылся в кустах.

– Тогда, хозяйка, давай чай пить. Может, хватит гостя голодом морить, – с притворным упреком нарушил тишину Поленов. – Крыжовенного варенья-то небось не дашь?

– Вот уж наглость какая! Откуда оно возьмется? – с улыбкой возмутилась Ольга. – Ничего, обойдешься бутербродами и покупным кексом.

На тропинку упали первые капли дождя. Алик оценивающе осмотрел тучу, потушил сигарету и встал.

– Было бы хорошо, если бы завидный русский жених не забыл убрать за собой и за дамой стулья, – назидательно сказала Ольга на ходу, направляясь в дом. – Под навес! – и уже с крыльца, обернувшись, крикнула: – Denis! A table! Tu est òu? Viens vite [6].

Мальчуган не заставил себя ждать. Он вбежал на веранду и с воодушевлением принялся рассказывать, как у него почти получилось развести костер. На щеках его играл румянец, светлые вьющиеся волосы чуть растрепались, глаза лучились счастьем. На даче ему явно нравилось. С гордостью выложив на стол коробок спичек, он показал черные от сажи руки и отправился их мыть. В присутствии гостя он в отличие от матери говорил только по-русски, не переходя на французский. Вернувшись, он чинно уселся на стул и расстелил перед собой салфетку в ожидании чая.

По счастью, на веранде строители уже завершили работу, а Ольга, насколько могла, навела уют. Это она умела. Тут был и плетеный абажур, и такие же плетеные стулья, и симпатичные кружевные занавески на окнах, и клетчатая скатерть на столе, и фарфоровые чашки, и даже ваза с цветами. (Новоиспеченная дачница потихоньку перевозила из Москвы вещи и с неиспытываемым доселе чувством обустраивала свой дом.)

Оживленно переговариваясь, все трое с аппетитом поглощали бутерброды, которые, по мнению Дениса, здесь были намного вкусней, чем в Москве.

Дождь, сначала робкий, моросящий, припустил сильней. Сквозь запотевшее окно Ольга смотрела на мокрый сад, ей нравилось, когда идет дождь. Как в том старом детективе «Что может быть лучше плохой погоды», если бы не жуткий Денискин кашель, который всегда усиливался от влажного воздуха.

– Хочешь совет? – расправляясь с очередным бутербродом, спросил Алик.

– Валяй!

– Если на пластиковые окна у тебя пока денег нет, поставь между рамами стаканчик с поваренной солью или толченым древесным углем – это поглощает влагу. Лучшее средство от запотевания окон.

– Интересно, откуда берется древесный уголь? – по-светски поинтересовался Денис.

– Нет, ты лучше скажи, откуда берется вся эта обойма ценнейших сведений… про поваренную соль, нашатырный спирт и нюхательный табак? Дай угадаю, из книги «Домоводство» пятьдесят второго года? – ехидно спросила у Алика Ольга.

– Не пятьдесят второго, а тысяча восемьсот девяносто третьего, и не «Домоводство», а «Руководство по домоведению для домашних учителей и гувернанток», но если вам это неинтересно, то я могу и журнальчик почитать. Тоже раритетное издание, между прочим…