Присцилла Хагон - Опасный круиз

— Да, этим летом.

— И кем вы хотите быть?

Я лихорадочно пыталась выдумать что-нибудь подходящее. Глупые девочки не выигрывают оксфордских стипендий по современным языкам.

— Я… я пока не знаю. У меня есть еще несколько недель, чтобы… чтобы подумать.

— Уверен, вы найдете что-нибудь подходящее, — он сказал это доброжелательно, но без особого интереса. — Между тем вы хотите отдохнуть в каком-нибудь солнечном месте?

— О, да! Я была в горах в Уэльсе, но погода стояла отвратительная, — повредить это не могло, а сказать правду хотя бы один раз было для меня большим облегчением. — Средиземное море — это восхитительно, и, честное слово, я не допущу, чтобы с детьми на пароходе что-то случилось. И я… может быть, я могла бы сходить с ними иногда на берег. Я действительно очень благоразумная.

— Уверен, так и есть, — сказал он. Он производил впечатление проницательного человека, но мысли его, кажется, блуждали где-то далеко отсюда. Интересно, насколько легко будет мне все время с ним так разговаривать, если я попаду в круиз. Но, должно быть, я почти не буду видеть ни Эдварда Верритона, ни его жены. — Что касается прогулок на берег, надо будет посмотреть. На пароходе всегда организуют экскурсии для желающих, хотя в таком спокойном месте, как Дубровник, вам с детьми точно ничего не грозит.

Дубровник! Югославия! Я никогда не была там, и сердце у меня затрепетало живым восторгом. Эдвард Верритон не мог не заметить, как загорелись мои глаза, и продолжил:

— Да, мы поплывем по Адриатике и зайдем в Дубровник. Другие три порта — Неаполь, Гибралтар и Лиссабон. После отплытия — Неаполь, затем Дубровник, назад к Гибралтару и, наконец, Лиссабон. Вам много приходилось путешествовать?

— Я… ну, я бывала кое-где с родителями.

— Ясно, — похоже, он прикидывал, насколько мое общество подходит для его семьи. — Вы живете с родителями? Чем занимается ваш отец?

— Он… он пишет книги, — боже упаси его спросить, какие именно. Следовало бы сказать — романы; по крайней мере, они все под псевдонимами.

Эдвард Верритон не спросил.

— Выходит, вы могли бы составить детям прекрасную компанию, — сказал он немного погодя. — Если вы поедете, то вашей обязанностью будет следить, чтобы они вовремя ели, и укладывать их спать по вечерам. После этого делайте что угодно — танцуйте, развлекайтесь. Только время от времени к ним нужно заглядывать. Они уже не маленькие, но иногда шалят. Когда мы были на острове Пасхи… — он остановился и вместо этого предложил: — Хотите познакомиться с ними?

— О, да, очень.

— Я приведу их, — сказал он, вставая. — Я думаю, они внизу с миссис Баркер. Они обожают экономку, и она в них души не чает. Боюсь, я их слишком редко вижу — я постоянно занят. Но только не тогда, когда мы отправляемся в круиз. Иногда я даже играю с ними на палубе.

Он вернулся очень быстро, слишком быстро, чтобы у меня осталось много времени на размышления, и привел девочку и мальчика, которые показались мне, на первый взгляд, здоровыми, красивыми и понятливыми. У Кенди были прямые, почти черные волосы, спадавшие на плечи, чистая бледная кожа и довольно большой рот. Одета она была в короткое однотонное розовое платье и выглядела как маленькая балерина. Гильберт тоже был темноволос, в нем сразу чувствовался маленький упрямец.

Они поздоровались со мной без стеснения. Их отец стоял между ними, положив каждому на плечо руку.

— Они уже опытные путешественники. Они смогут показать вам такелаж, не так ли, дети?

— Конечно, — сказала Кенди. — Мы разбираемся в пароходах.

Она не улыбнулась и стояла, пристально меня разглядывая. Я действительно любила детей и неожиданно ощутила в их паре какую-то натянутость. Они словно были настороже, и я увидела, как Гильберт, очень осторожно, выскальзывает из-под руки отца. Впрочем, он сам признался, что нечасто их видит.

Но Эдвард Верритон, напротив, кажется, гордился сыном и дочерью, и я почувствовала недоумение. Неужели он действительно станет подвергать их какой-либо опасности? Нет, вероятно, они так же, как и я, будут надежно защищены, пока… ну, пока будет происходить то, что должно произойти.

— Я посмотрела ваши книги, — сказала я детям, когда молчание продолжалось уже довольно долго. — Я тоже любила «Ветер в ивняке».

— Мне на самом деле больше всего нравятся волшебные сказки, — важно сказала Кенди. — А вот Гил говорит, они дурацкие.

— Хотите, чтобы Джоанна отправилась с нами на «Каринове»? — спросил отец. Дети колебались, и вид у них был серьезный. Потом Гильберт сказал: «Да, спасибо».