Тереза Вейр - Лики зла

“Тюрьма округа Метамора”, — прочли пожилые супруги надпись на спине его арестантской робы и впали в столбняк.

— Боже мой! — воскликнула старушка, очнувшись. — Заключенный на свободе. В больнице! Джо, надо сообщить в полицию!

Натан с досадой подумал, что совсем напрасно он пожалел потратить несколько минут на то, чтобы забежать домой и переодеться до того, как отправиться вслед за Ларк в госпиталь.

Через неделю после этих событий Натан отправился с визитом в местный приют для душевнобольных. Оказалось, что Ларк успела рассказать Тренту о том, что отцом нерожденного ребенка Нэнси был Жиллет.

Многие годы назад Натан сам делал попытку убедить людей в этом, причем попробовал начать со своих собственных родителей, но и они слабо верили ему — настолько убедительно было поведение Нэнси. К тому же Натан был подавлен совершенной ею попыткой самоубийства. Он решил больше “не рыпаться”. “Чем меньше будет шума вокруг этого, — рассудил он, — тем лучше”.

В приюте сиделка сказала ему, что Нэнси Трент сейчас в музыкальной комнате. Пока он шел по коридору, он услышал, как кто-то “играл” на пианино, с интервалом в несколько секунд ударяя по одной и той же клавише. Когда-то Нэнси Трент была очень одаренной в смысле способностей к музыке, но это было уже очень давно, и с тех пор многое переменилось.

Не вынимая рук из карманов, Натан остановился в дверях и стал смотреть. Нэнси сидела у окна с витражом, и на фоне яркого света он не очень отчетливо видел ее черты.

Почувствовав его присутствие, она обернулась. На ее лице совсем не было выражения удивления — только покорность. Она выглядела одновременно молодой и старой, а вернее, была похожа на состарившегося младенца. Ее лицо сохранило младенческую округлость, как это бывает с теми, кто не живет активной и полнокровной жизнью, но ее глаза были окружены морщинами. Ее волосы, некогда отливавшие угольной чернотой, теперь были пронизаны седыми нитями.

Глядя на нее, Натан почувствовал глубокую печаль, настоящую скорбь.

— Хай, Нэнси, — сказал он, подходя ближе, чтобы лучше видеть ее.

— Адам сказал мне, что ты придешь.

Он действительно накануне говорил с Трентом о том, что хотел бы навестить ее. Трент сказал, что и Нэнси хотела бы его видеть, чтобы извиниться перед ним и тем самым снять тяжесть со своей души.

— Я хочу, чтобы ты знала, я никогда не испытывал к тебе ненависти, — тихо сказал Натан.

Она икнула и покосилась на клавиши пианино.

— Все так странно получилось, — сказала она. — Со временем я сама начала верить в свою ложь. Чем больше людей узнавало мою историю и чем больше говорили о ней, тем больше они мне верили.

— Я всегда к тебе хорошо относился.

— Я слышала про Мэри-Джейн. Я сочувствую тебе.

— В этом нет твоей вины, — сказал он, вспомнив, что на днях пришел к выводу, что вины Мэри-Джейн в происшедшем тоже не было.

Он не любил ее и женился на ней только потому, что считал ее достаточно сильным человеком, который не будет страдать в его обществе.

— Если бы не я, ничего этого бы не случилось, — сказала Нэнси.

— Это было много лет назад, тогда мы оба были еще детьми. А дети часто валяют дурака, впрочем, как и взрослые. Человеку вообще свойственно ошибаться. Не думай об этом.

Но, видимо, ей было необходимо еще поговорить.

— Я хотела заставить тебя полюбить меня. Разве это не глупость? Нельзя никому понравиться насильно.

— Ты мне нравишься. Нет, правда, ты мне нравишься. Хотя и не так, как ты это себе представляешь.

Она робко улыбнулась ему.

— Адам сказал, что скоро ты вернешься домой, — сказал он.

Она вздохнула и внутренне просияла.

— Я могу уйти отсюда прямо сейчас, просто я еще не готова. Я уже так давно здесь. Я привыкла. Мне дают лекарство, которое мне помогает. Мне правда становится лучше. Адам говорит, что я могу переехать к нему в любое время.

— Это было бы прекрасно, не только для тебя, но и для него тоже.

Когда он уходил, она снова вернулась к своей “игре”, от монотонных размеренных звуков которой душу Натана захлестнула безысходная скорбь.

Первые две ночи родители Ларк провели в больнице в креслах комнаты ожидания, после чего больничная администрация распорядилась, пока их дочь будет здесь лечиться, выделить им для проживания свободную двухместную палату. К счастью, провинциальный госпиталь не был переполнен пациентами. Мистер Леопольд, однако, очень быстро сошелся с пациентами и персоналом больницы, которых постоянно развлекал нескончаемыми рассказами про птиц. Когда пришло время расставания, все сказали, что будут скучать по нему.