Юлия Шилова - Путь наверх, или Слишком красивая и слишком доступная

— Я за тебя переживаю, Чупа, — засмеялся он.

— А что за меня переживать? Я что, маленькая, что ли?

— Нет. Просто ты женщина…

— Забудь, что я женщина! Ладно, раз уж ты здесь, то поехали на кладбище. Посмотрим, как моего суженого закопали.

Бульдог открыл дверцу, и я вытянулась на заднем сиденье машины.

— Тебе плохо, Чупа?

— Да нет. Просто голова трещит. А где пацаны?

— Не знаю. После того как на кладбище уехали, не появлялись. Половина в ресторане остались.

— Понятно. Позвони Гарику и скажи, чтобы все старшие собрались у могилы Фомы. Все семеро.

— Может, на даче? А то что — у могилы?!

— Не спорь. Я так хочу. И вообще, мне совершенно неинтересно выслушивать твое мнение.

Бульдог надулся и принялся звонить по мобильному. Закрыв глаза, я медленно массировала виски.

— Послушай, а где этот придурок? — неожиданно вспомнив о Лешике, спросила я.

— Какой?

— Да Лешик! На хрен ты его одного оставил?! Он же может сбежать и рассказать в любой газете, что мы не Фому похоронили!

— Да не волнуйся ты так! Я его наручниками к перилам беседки приковал. Я что, не соображаю, что ли, что он сбежать может! Сидит теперь как миленький и ждет твоего приезда. А Юлька там рядом шашлыки наяривает.

Если этот придурок вздумает сбежать, то тут и Юлька не поможет.

— Да как он сбежит?! С перилами от беседки, что ли! — засмеялся Бульдог.

— Будем надеяться, что ты прав.

— Послушай, Чупа, что с ним дальше делать-то будем? Мне кажется, что придется мочить, чтобы языком не трепал.

— Посмотрим. Мочить тоже не хочется. Уж больно он перед сегодняшней публикой засветился. Дома жена, двое детей. Всем известно, что брата полетел хоронить. Для начала я хочу с ним побеседовать. Если, конечно, не убежит к тому моменту, когда мы приедем.

— Я же тебе сказал, что не убежит.

— Смотри. Головой отвечаешь.

Я опять закрыла глаза и продолжила массировать виски.

— Хочешь, я тебе сегодня массаж сделаю? Я все точки знаю. Головную боль как рукой снимет.

— Хорошо. Тормози и перелезай ко мне. Сделай сейчас — мне с пацанами надо беседовать, а голова трещит, аж тяжко.

Бульдог остановил машину. Положив мою голову к себе на колени, он стал делать массаж. Я расслабилась и полностью обмякла в его руках. Мне всегда льстило, что Бульдог ко мне неравнодушен. В нашем доме он появился довольно давно. Он телохранитель-профессионал высочайшего класса. Поговаривают, что он работал у многих воров в законе, охранял их и их семьи. Его услуги стоят очень дорого, но этих денег совсем не жалко — жизнь, как говорится, дороже.

Когда дела Фомы пошли в гору, он сумел заполучить Бульдога, предложив ему хорошее жалованье. Позже Бульдога неоднократно пытались переманить на сторону, но он все-таки остался в нашей семье. Мне казалось, что дело вовсе не в высоком окладе, — при желании Бульдог мог устроиться в другое место и получать еще больше.

Мне казалось, что дело во мне. Когда Фома перестал справляться с делами и все бразды правления перешли в мои руки, Бульдог почти всегда находился рядом со мной, и это мне льстило. Я не знаю, влюблен он в меня или нет, но то, что он меня хочет, это точно. А может, его чувства сильнее, — это мне, к сожалению, неизвестно.

— Бульдог, ты будешь у меня работать или уйдешь в другое место? — спросила я, млея под его обалденными руками.

— Ты что, меня увольняешь?

— Нет, конечно. Просто тебя Фома на работу принимал, а его больше нет.

— Мне казалось, что я уже давно работаю на тебя, а не на Фому.

— Значит, ты остаешься?

— Конечно.

— А до каких пор?

— Пока кто-нибудь не предложит мне зарплату побольше, — засмеялся он.

Я открыла глаза и внимательно посмотрела на него. А он довольно интересный мужчина! Высокий, мужественное лицо, короткая стрижка. Я всегда предпочитала крупных мужчин. В штанах у него, наверное, тоже орудие что надо! И еще: он всегда в костюме и белоснежной рубашке — такую аккуратность я всегда ценила в мужчинах.

— Бульдог, а правда, что ты телохранителем в президентской семье был?

— Вранье, — засмеялся он.

— Послушай, Бульдог — твое прозвище. А как тебя мама назвала? В паспорте у тебя какое имя написано?

— Макс. Но меня так уже давно никто не называет.

— Красивое имя. А почему тебя Бульдогом прозвали?

— Потому что я работаю телохранителем вот уже много лет. Хватка у меня крепкая, можно сказать — бульдожья. Вот меня и прозвали Бульдогом. Это еще со времен войны.

— А ты был на войне?