Карен Робардс - Чужая жена

Ронни вскрикнула, но он поцелуем заставил ее умолкнуть.

Ковер сбился под ее спиной, когда Том вошел в нее. Она чувствовала холодные жесткие доски. Она подалась навстречу Тому, вцепившись пальцами ему в спину. На его горячей коже выступил пот, мышцы дрожали от напряжения.

Он был уже глубоко внутри ее, он заполнил ее собой, он поджег ее. Она извивалась под ним, жарко дышала ему в рот, царапала его ногтями, со страстью отвечая на его властные требования.

– Том, Том. Том! Том!!!

Шепча его имя, она летела куда-то прочь из этого мира, в звездное пространство ночи. А он снова и снова вонзался в ее трепещущее тело.

А потом Ронни долго лежала на спине, которая ныла от впившихся в нее ворсинок ковра. А тяжелый-тяжелый Том громоздился на ней, не давая дышать.

Она знала, что ей неудобно лежать, но не чувствовала этого.

Она была счастлива, потому что вновь жила.

И она хотела быть у него. И чтобы он у нее был.

Наконец он шевельнулся, поцеловал ее в ложбинку между шеей и плечом и приподнялся на локте.

– Мне лучше, – шепнул он, улыбаясь одними глазами.

– Мне тоже.

Она пошевелилась, потому что ей стало уже больно под тяжестью его тела, и он послушно скатился с нее.

– Тебе не кажется, что ты должна мне кое-что сказать? – спросил Том, помолчав.

Он лежал рядом с ней, подперев голову ладонью, а другой гладил ее волосы.

Ронни задумалась на мгновение.

– Спасибо, Том, это было замечательно, – неуверенно произнесла она. Он широко улыбнулся.

– Не спорю, было хорошо, но я не совсем то имел в виду.

– Да?

– Да.

– А что ты хочешь от меня услышать?

– Попробуй так: “Том, я люблю тебя”.

– О-о.

Глаза ее сразу потеплели. На его квадратном подбородке темнела щетина, а под глазами появились темные круги. Похоже, в последнее время со сном у него дела обстояли не лучше, чем у нее. Его волосы серебрились в лунном свете, и голубые глаза тоже казались серебристыми. Он нежно улыбался.

– Том, я люблю тебя. Это в самом деле было так.

– Ага. – Он мягко поцеловал ее в губы. – Я тоже тебя люблю, Ронни.

Теперь настала ее очередь целовать. Она целовала его долго, обстоятельно, а когда отняла губы, ей в бедро ткнулась его твердая плоть.

– Нет, не надо, – простонала она, когда он снова навис над ней. – Кровать к вашим услугам, сэр.

Том повернул голову в сторону кровати, стоявшей в двух футах от них.

– А вы, миледи, питаете слабость к кроватям, – заметил он с улыбкой.

– А ты бы попробовал полежать на этом ковре.

– А, спина чешется. – Он улыбнулся еще шире. – Виноват.

– Не похоже, что ты осознал свою вину. По-моему, тебе смешно.

– Любимая, мне совсем не смешно, когда ты страдаешь.

Теперь он не шутил, и она поцеловала его. Том ответил ей нежным поцелуем, потом вошел в нее и одновременно перевернулся так, что он оказался внизу, а она сверху.

Некоторое время спустя они все-таки переместились в кровать.

Том покинул Ронни перед рассветом. Она задремала, когда он выпустил ее из объятий и попытался выскользнуть из-под одеяла.

– Том, – сонно застонала она.

– Я должен идти.

Она знала, что это так.

– Я люблю тебя.

– Я тоже люблю.

Он быстро поцеловал ее, оделся и вышел. Ронни уютно устроилась на нагретой им простыне и – впервые после смерти Льюиса – погрузилась в крепкий, без сновидений, сон.

– Ронни, дорогая, мне очень жаль, но, по-моему, вам лучше выйти через заднюю дверь или подняться наверх. Мы здесь не одни.

Салли только что выглянула из окна кухни, поскольку внимание ее привлек приближающийся шум мотора. Они с Ронни мирно сидели за дубовым кухонным столом. Ронни перебирала фасоль, а Салли чистила яблоки для пирога. В церкви, которую посещала Салли, вечером намечался ужин для прихожан, а поскольку кулинарные таланты Салли были широко известны в округе, то к ней обратились с просьбой порадовать паству чем-нибудь вкусным.

– Боже! – ахнула Салли, еще раз выглянув из окна.

Ронни тоже выглянула и увидела, как Марк захлопнул дверцу отцовской машины и побежал к дому.

Салли невесело усмехнулась.

– По-моему, они с отцом повздорили.

Ронни, как испуганная кошка, метнулась к задней двери. Она выскочила на крыльцо в ту самую секунду, когда передняя дверь захлопнулась за Марком.

– Бабушка! Бабушка, где ты? Представляешь…

Услышав возбужденные возгласы Марка, Ронни вспомнила свою встречу с ним в квартире Тома и невольно улыбнулась. По-видимому, у Марка вошло в привычку врываться в дом и немедленно оглашать его громкими криками.