Карен Робардс - Чужая жена

Она замолчала, переводя дыхание. Собственный рассказ вывел ее из равновесия. Том опустился на корточки и заглянул ей в глаза.

– Может быть, ты вылезешь наконец из воды?

Ронни покачала головой. Когда она заговорила, голос ее звучал вполне спокойно:

– Ты хочешь знать, ради чего я остаюсь женой Льюиса.

Она подняла руку и протянула ее Тому. В лунном свете блеснул большой бриллиант.

– Видишь? Мой отец в год не зарабатывал столько, сколько Льюис заплатил за это кольцо. Оглянись вокруг, Том. Посмотри на Седжли. Дом моих родителей был не больше вон того спортивного комплекса. У Льюиса три дома. Я покупаю любую одежду – заметь, дорогую одежду. Я посылаю своим родным такие подарки, которых они сами не могут себе позволить. Я имею возможность путешествовать. У меня достаточно денег. У меня есть драгоценности. У меня есть машина. Даже не одна. Мы состоим в клубах.

– Хватит, Ронни! Ты плачешь? Умоляю тебя, вылезай!

– Я не плачу. Я объясняю тебе. Я остаюсь женой Льюиса потому, что у жены Льюиса есть все, о чем мечтала студентка, одетая в платье за пятнадцать долларов.

“Все, кроме любви”, – подумала она, но не решилась сказать вслух. Вернее, она хотела это сказать, но слова застряли у нее в горле, и Ронни крепко зажмурилась, чтобы не расплакаться.

Слезами горю не поможешь.

Том пробормотал ругательство. Ронни ни разу прежде не слышала от него бранных слов. Открыв глаза, она увидела, что он решительным шагом идет прочь, к лесенке бассейна.

Он спустился по ступенькам, не потрудившись скинуть туфли и пиджак, и оказался по грудь в воде.

Неожиданно для себя Ронни почувствовала, как по ее щекам текут горячие слезы, и поспешно стерла их.

– Не плачь, пожалуйста, – проговорил Том, приблизившись.

Его голос прозвучал до странности нежно. Он обнял ее и прижал к груди. Глубокий вздох Ронни прозвучал подозрительно похоже на всхлип, и ее руки обвили его шею.

– Ты рвешь мое сердце на части. Пожалуйста, перестань.

Том откинул голову назад.

– Я не плачу, – упрямо повторила Ронни.

Она уткнулась ему в плечо, зажмурила глаза и часто задышала, стараясь подавить слезы. Ей стало невыразимо грустно при мысли о несчастной студентке, которая не знала, что значит быть любимой.

Она не знала этого и сейчас.

– Ронни, посмотри на меня.

Она не могла посмотреть на него. Да, она поднимет голову, когда уйдут слезы. Ей было так хорошо рядом с ним, что не хотелось двигаться. Верхняя часть его пиджака оставалась сухой. Она прижималась к нему. Пуговицы рубашки; пряжка ремня; теплое, сильное тело под мокрой тканью; гладкие кожаные туфли у ее босых ног.

– Ронни.

Теперь она взглянула на него, заглянула в его сверкающие от возбуждения глаза.

– Том.

Ничего другого она не могла сказать в эту минуту.

Губы их встретились, слились в бесконечном поцелуе. У него горячие, влажные губы. Ронни почувствовала на них легкий вкус виски. Он сжимал ее так, что она едва дышала.

И ей было хорошо.

Под водой его ладони погладили ее по спине и легли на талию.

– Ты голая? – выдохнул он почти ей в ухо.

– Не совсем, – прошептала она, не отводя губ от солоноватой кожи его шеи.

– Сейчас будешь.

Он издал звук, похожий на короткий смешок. Но он не смеялся, когда впился губами в ее губы, а его пальцы с силой сжали ее грудь. Внутри у нее все перевернулось. Сердце ее как будто остановилось, дыхание замерло, а кровь вскипела.

Прежде его пальцы ни разу не касались ее интимных мест. Она вдруг поняла, что до сих пор одни ее поцелуи заставляли ее пылать и тянуться к нему. А она мечтала о нем, о его любви. Но никакие мечты не обещали ей такого. Он с силой сжимал и ласкал ее сосок – и колени ее подгибались.

Ронни поймала себя на мысли: так вот что такое мужчина!

– Давай выбираться отсюда, – услышала она хриплый шепот.

Даже подняв ее на руки, Том не переставал целовать ее.

Он двинулся к лесенке. Она прильнула к нему, обхватила его талию ногами, а руками держалась за его шею. И целовала, целовала его в ответ. Он теплый, надежный, добрый. Она сжала его еще сильнее и еще крепче впилась в его губы.

– Господи, – простонал Том, оторвавшись от ее губ, и усадил на бетонный бортик бассейна.

На ней не было ничего, если не считать черных шелковых трусиков. Вода стекала с одежды Тома ручьями.

Она слегка наклонилась вперед, и ее упругие груди скользнули по коже Тома. Соски затвердели от прохладного ветра – и от близости Тома. Молочно-белая кожа блестела в лучах луны.