Анастасия Монастырская: Девять хвостов небесного лиса (Ку-Ли)

Мои ремарки ей не требовались, она виртуозно дирижировала собственным монологом, вовремя пресекая чужие эмоции и лишние фразы.

− Прекрасно, что вы встретились. Что может быть лучше чаепития холодным зимним вечером! Жаль только, ты припозднилась, Лена с Димой уже уходят. У них завтра очень сложный день.

Лялька побледнела. Дима дернулся. Мать, как ни в чем не бывало, продолжала:

− Дима, я надеюсь, ты все понял. Отвезешь Лену по адресу. Будешь ждать столько, сколько нужно. Потом встретишь и привезешь домой. И не забудь мне позвонить. Все! Идите! Провожать не буду.

Дима кивнул. Они синхронно поднялись и вышли из комнаты.

Шебуршание в коридоре. Короткий хлопок двери.

− Налей коньяку, − приказала маман. — Себе и мне.

Я подчинилась.

− Куда они собрались?

− В абортарий. Лена беременна.

Я подала ей бокал.

− Сядь! Не мельтеши! — Лицо жесткое и невозмутимое. — В абортарий! У нее будет девочка. В нашей семье первыми всегда рождаются девочки. Благодарение богу, наука не стоит на месте. Теперь пол определяется на ранних сроках беременности. Мы едва успели. Пришлось, конечно, кое-кого попросить, но все во благо.

− Аборт во благо?

Драгоценные перстни обнимали тонкое стекло бокала.

Янтарная жидкость масляно покачивалась.

− Этот — во благо. Ты не поняла? Это — девочка. Все повторяется через поколение. Моя мать испоганила себе и мне жизнь. Ты испоганила себе и Лене жизнь. Не хочу, чтобы моя внучка повторила этот путь. Лена — молода, здорова, еще родит нам мальчика. У них будет хорошая семья.

− А что Дима? Согласился?

− Не ему решать. В нашей семье решают женщины. Мужчины подчиняются.

− Как папа? Как Олег?

− Не вмешивайся в ее жизнь, Кассандра, − тихо попросила маман. — Лене и так тяжело. Она не хочет повторения твоей истории. И я ее понимаю. Я тоже не хочу. У меня нет сил начинать все заново, Лена одна не справится. Нам еще тебя тащить.

Мерно тикали часы. В искусственном камине вполне натурально потрескивали дрова и горел огонь. Идиллия, если бы не одно «но».

− Спрашивай, ты ведь за этим пришла, − сказала она.

− Ты всегда говорила, что вопрос нужно задавать только в том случае, если готов услышать ответ.

− Ты готова услышать ответ. Спрашивай.

− Кто убил Олега?

− Я, − просто ответила она и подлила себе еще коньяку. — Только старый, добрый Remy Marten еще способен согреть мои кости. Старость — когда начинаешь чувствовать погоду за сутки. Ну, что ты смотришь? Ты знала это и раньше, иначе бы не пришла.

Я не верила. Я не верила, что эти старые руки держали нож. Я не верила, что она убила Олега.

Маман внимательно наблюдала за мной. Снисходительно улыбнулась:

− Не будь дурой, Кассандра. Для хороших идей всегда найдутся неплохие исполнители. Ты же не будешь спорить, что убийство Олега — это хорошая идея?! Одним ударом решилась масса проблем. Все мужчины, которые хотят войти в нашу семью, всегда проходят проверку на мужественность. Традиция, доченька! Твой отец, Олег… Тебе рассказать, как перед свадьбой он играючи исполнил одну мою маленькую просьбу?! Нет? Жаль. Тебе бы понравилась эта история. Теперь очередь Димы. Он неплохой исполнитель и будет отличным мужем для нашей девочки. Он выполнил мою маленькую просьбу.

− Дима так любит Лялю?

Маман с досадой цокнула:

− И как я могла тебя родить? Разве кто-то говорит о любви? Слабый мужчина всегда выбирает сильную женщину. Закон противоположностей. Дима хочет жить в надежном, упорядоченном мирке, где белое — белое, черное — черное, и все ясно, четко и понятно. Неужели ты не поняла, что люди не хотят сложностей? Они ждут простоты. Сложно, когда ты придумываешь себе проблемы. Просто — когда ты решаешь эти проблемы.

− Посредством убийства?

− Частный случай.

− Ляля знает?

− Неправильно формулируешь. Правильный вопрос: хочет ли Ляля об этом знать? Вот ты узнала, и что тебе это дало? Облегчение? Или тебе стало проще меня ненавидеть?

− Венок пророчеств — тоже ты?

− Браво, дочь! Растешь в моих глазах. Венок пророчеств — тоже я.

− Зачем?

− Странно, что ты не поняла. Хотя у тебя никогда не было дочери-неудачницы. Лена — моя копия. Сильная, жесткая. Она знает себе цену и умеет добиваться всего, чего хочет. А ты — нет. Ты — урод. Последнее проклятие своей бабки.

− Я не помню бабушку.

− И не должна помнить. Она померла за полгода до твоего рождения. Погладила мне живот и померла. Я только вздохнула с облегчением. Все вещи сожгла, фотографии уничтожила, чтобы ничего не напоминало. Не учла лишь одного: что ты окажешься ее точной копией. Так странно: смотреть на дочь, а видеть собственную мать. Мы бы стали неплохой находкой для дядюшки Фрейда, не так ли?