Юлия Шилова - Грехи молодости, или Расплата за прошлую жизнь

— Такси, такси! — закричала я, и такси, на мое счастье, остановилось.

— Следуйте вон за той «БMВ», — приказала я шоферу. — О деньгах не беспокойтесь, заплачу сколько надо.

Ехать пришлось долго. Сначала через всю Москву, затем по МКАД и по разбитому загородному шоссе. На окраине одной из деревень машина Алексея плавно притормозила у ветхого деревянного дома. Я щедро расплатилась с таксистом и дальше пошла пешком. В конце концов, у меня есть мобильный телефон. В случае опасности я смогу обратиться за помощью в любой момент. Кроме иномарки моего супруга во дворе дома стояли и другие машины, начиная от допотопных «москвичей» и заканчивая шестисотыми «мерседесами». Людей поблизости не было.

Я тихонько подкралась к дому и, соблюдая все меры предосторожности, заглянула в окно. В просторной, на удивление, комнате о чем-то оживленно беседовали прилично одетые мужчины и женщины. Мой благоверный стоял в самом центре, по всей вероятности, был душой компании.

Прозвучал гонг — его басовитый протяжный звук был хорошо слышен мне, — и собравшиеся стали раздеваться. Затем — совершенно голые — они окружили огромный дубовый стол, занимавший почти половину комнаты, и что-то запели — протяжно и заунывно, судя по медленно открывающимся ртам.

Я смотрела на торчащий член Алексея и чувствовала, что теряю рассудок. Такое, конечно, можно увидеть в кино, но в жизни…

Неожиданно одна из женщин, лет примерно семидесяти, неловко вскарабкалась на стол и легла на спину. Когда она замерла, Алексей поднял с пола банку с краской и принялся разрисовывать ее грудь. Хотя, возможно, это была не краска… а кровь. Я с трудом сдержала чудовищный приступ рвоты. Действие между тем продолжалось. Алексей натянул на лицо черную, кажется, кожаную полумаску — нижняя часть лица оставалась открытой — и принялся совокупляться с женщиной. Его толстый белый задок двигался неправдоподобно медленно — дома он управлялся куда быстрее.

После Алексея женщину перепробовали и все остальные, поочередно, конечно. А затем обнаженные тела сектантов сплелись воедино. Глядя на это, я не испытывала ничего, кроме отвращения.

Когда оргия закончилась, одна из женщин раздала всем присутствующим бокалы с какой-то жидкостью и что-то сказала — наверное, тост. Я поняла, что пора уходить, и крадучись отошла от окна.

Дома я приняла таблетку от головной боли и упала на кровать. Надо было еще переварить все это.

Вскоре появился мой супруг, я села и прижала к себе подушку.

— Привет, дорогая, — сказал он как ни в чем не бывало.

— У меня разболелась голова. Я решила немного полежать.

— Устал, как собака, — вздохнул Алексей. — Все-таки бизнес тяжелая вещь.

Он присел на краешек кровати и с деланой нежностью (умеет же, гад!) заглянул мне в глаза.

— Ну и где же ты был? — спросила я.

— На работе, милая, на работе.

— А в чем же она заключается, твоя работа?

— Дорогая, чем меньше будет знать твоя хорошенькая головка, тем спокойнее ты будешь спать.

— А тебе не кажется, что все это очень странно? Ты знаешь про меня все. Я как на ладони. А я ничего о тебе не знаю.

— Милая, женщина и должна быть как на ладони. Такова уж семейная жизнь. Придет время, и я обязательно расскажу тебе о своей работе. Только не торопи меня. Я хочу сделать тебе сюрприз. Кстати, ты приготовила мне отчет?

— Какой отчет?

— О проведении вчерашнего банкета.

— Дорогой, а не пойти бы тебе к черту?!

Я прекрасно понимала, что с Алексеем так разговаривать не стоит, но ничего не могла с собой поделать. Под воздействием гнева и отвращения мое спокойствие лопалось как мыльный пузырь.

— Что ты сказала? — прищурился Алексей.

— Я предложила тебе пойти ко всем чертям!

Лицо Алексея налилось кровью. Не говоря ни слова, он кулаком ударил меня в лоб. Не удержав равновесия, я с размаху врезалась в деревянное изголовье кровати и застонала от боли. Но и на этом мои мучения не закончились. Алексей взял меня за подбородок и ледяным тоном произнес:

— Если ты еще хоть раз попробуешь оскорбить меня, я забью тебя до смерти. Да кто ты такая, черт побери?! Заруби себе на носу, что ты ноль без палочки!

От страха я боялась пошевелиться. Но все же какой-то чертик, сидевший внутри меня, заставил проговорить глухо:

— Я засажу тебя в тюрьму, Алексей.

— В тюрьму? И за что же, милая?

— За то, что ты поднимаешь на меня руку.

— Подумаешь, неженка! За это не сажают.

— Сажают, дорогой. Еще как сажают. Я напишу заявление, что ты регулярно унижаешь мое достоинство.