Софи Кинселла: Помнишь меня?

Папа. Папины похороны.

— Мам, — осторожно заговорила я, — мне очень, очень жаль, что я не была на похоронах папы.

— Ты была на них, дорогая. — Она смотрит на меня как на сумасшедшую.

— А… — Я совершенно обескуражена. — Да. Конечно. — Я глубоко вздохнула и откинулась на подушки. — Ну и как все прошло?

— Как обычно проходят такие вещи. — Мама, сразу видно, разволновалась — как всегда, когда речь идет об отце. Она даже встала — словно для того, чтобы быть подальше от моих расспросов. — Ты ела? Пойду принесу чего-нибудь для нас. И пожалуйста, Лекси, ешь получше, — добавила она. — Нечего зацикливаться на безуглеводной диете. Картофелина тебя не убьет.

Безуглеводная диета? Вот, значит, как я обрела такую форму. Я смотрю на свои ноги. Надо сказать, мое тело действительно выглядит так, будто ему неведомо, что такое картофель.

— Я быстро. — Мама подхватила свою сумку с вышитым на ней узором. — Да и Эми сейчас придет.

— Эми? — Я живо представила себе сестренку в розовой флисовой кофточке и джинсиках с цветочками, и мне стало получше.

— Да, она внизу, задержалась конфет купить. — Мама открыла дверь. — Так любит мятный «Кит-Кат»!

Дверь за ней закрылась, а я слепо продолжаю смотреть в нее. Выпустили мятный «Кит-Кат»? И впрямь в 2007 году мир изменился.

Эми — моя сестра в полном смысле этого слова. Не только единокровная, но и собственно сестра, хотя у нас двенадцать лет разницы. Наши родители разошлись еще перед ее рождением. Впрочем, может быть, разошлись — это не совсем верно сказано. Я точно не знаю, что произошло. Папа нечасто бывал с нами. Официальная причина его отсутствия — мол, бизнес за границей. В первый раз он ушел из дома, когда мне было семь лет, и мама объявила, что он уехал в командировку в Америку. А когда в школе Мелани сказала мне, что видела его на соседней улице с женщиной в красных джинсах, я назвала ее жирной лгуньей.

Вскоре он вернулся и через пару лет снова исчез, на сей раз надолго. Говорят, он занялся тогда недвижимостью в Испании — и прогорел. Потом ввязался в какую-то финансовую пирамиду, стал сильно пить… Однажды приехал с какой-то испанкой, но мама их выставила. Наконец, года три назад, он переехал в Португалию, вероятно, чтобы скрыться от налоговиков. Все эти годы у мамы бывали «друзья-мужчины», но с папой они так и не развелись. И видимо, в один из своих очередных рождественских визитов он сделал маме подарок… В общем, мы получили Эми. И она самая замечательная в мире малышка.

Раздался стук в дверь.

— Да, войдите!

— Привет, Лекси! — В палату ворвалась девица лет шестнадцати, длинная, тощая, в сваливающихся джинсах, с пирсингом в пупке и синими волосами, местами слепленными гелем.

Я не понимаю, кто это.

— Послушайте, мне очень жаль, но у меня некоторые проблемы с памятью. То есть мы, наверное, знакомы…

— Это же я! — В ее голосе звучит недоверие и обида. — Эми!

Я в ступоре. Более того, я напрочь лишилась речи. Она не может быть моей сестренкой! Эми превратилась в длинного хамоватого подростка. Почти взрослая. Меня заворожили ее рост и самоуверенность.

Она села в кресло и закинула длинные ноги на подлокотник.

— Значит, ты ничего не помнишь? Круто!

— Круто! — взорвалась я. — Это ужасно! Я все помню до папиных похорон, а потом — как отрезало. Я помню тебя двенадцатилетней, с хвостом на затылке и брекетами.

— Не напоминай, — кривится Эми. — Итак… дай я попробую себе представить. Все три последних года — полная пустота.

— Черная дыра. И даже чуть раньше все слегка подернуто туманом. Оказывается, я замужем. — Я нервно смеюсь. — А я и понятия не имела!

— Да уж! — хмыкнула она. — Кстати, Лекси, я не хотела бы об этом говорить, когда ты так плохо себя чувствуешь и все такое, но… — Ей явно неловко, она теребит слипшуюся прядь волос.

— Что? — Я жду продолжения. — Не молчи!

— Ну, просто ты должна мне семьдесят фунтов. — Она, словно извиняясь, пожала плечами: — Ты заняла их на прошлой неделе, сказала, что скоро отдашь. Ну, ты не помнишь…

— О-о-о. — Как гора с плеч. — Конечно. Посмотри сама. — Я протягиваю ей «вюиттоновскую» сумочку. — Не знаю, есть ли у меня наличные.

— Должны быть, — заключила Эми с едва заметной улыбкой и ловко расстегнула молнию. — Спасибо! — Она быстро засунула купюры в карман.

— Ну, расскажи, — я стараюсь говорить спокойно, — как выглядит мой муж? Мама сказала, он хорош собой. — Я как могу скрываю мрачные предчувствия.

— Он прекрасен, — подтвердила Эми. — И скоро ему сделают операцию на горбе.