Барбара Вуд: Мираж черной пустыни

— Все эти годы у меня был дневник моей тети, — Дебора заканчивала свой рассказ, — но я даже ни разу его не открыла. Я сделала это, будучи уже в Найроби, в номере гостиницы. Тогда-то я и узнала, что… — она наконец повернулась к Джонатану лицом, в ее необычно темных глазах отражался огонь, — что Кристофер мне вовсе не брат.

На долю секунды их взгляды встретились, затем он отвел глаза.

Во время ее рассказа из пламени камина выкатилось поленце и теперь медленно тлело в стороне. Джонатан встал, взял кочергу и перекатил полено в огонь. Затем выпрямился и взглянул на висевший над камином портрет немолодого седоусого мужчины в форме бойскаута. Это был лорд Баден-Пауэлл, который променял сытую и комфортную жизнь в Англии на жизнь в кенийской глубинке.

Джонатан был озадачен. Что было такого в этой стране, что она заставляла людей совершать подобные поступки? Какая магия заставляла людей отказываться от жизни в комфорте?

Он повернулся и посмотрел на Дебору. Она сидела на краю дивана, напряженная, словно готовая сорваться с места и бежать. Руки крепко сцеплены перед собой; лицо искажено от боли. Он знал это выражение: оно появлялось на ее лице каждый раз, когда она стояла перед пациентом отделения реанимации, следя за мониторами.

— Почему ты никогда не говорила мне об этом, Дебби?

Она посмотрела на него полным боли взглядом.

— Я не могла, Джонатан. Мне было стыдно. Я чувствовала себя такой… грязной и просто хотела забыть о прошлом и начать жизнь с чистого листа. К чему было ворошить былое? Я не думала, что когда-нибудь вернусь в Кению.

— В том, что ты сделала, нет ничего страшного, Дебби, — тихо сказал он. — Это даже не было обманом, ты просто скрыла от меня неприятные моменты своего прошлого.

— Но это еще не все. Я думала, что я наполовину африканка, Джонатан. Но я не говорила тебе об этом. Я сказала, что у меня не может быть детей. Это неправда. Просто я не хотела иметь детей. Я боялась, что черная кровь победит, и все узнают обо мне правду.

— Ты могла рассказать мне об этом, Дебби. Ты же знаешь, что мне плевать на то, какого цвета у человека кожа.

— Да, сейчас я об этом знаю. Но тогда, когда мы только начали встречаться, я не была в этом уверена. Поэтому и сказала тебе ту же ложь, что говорила всем остальным. Что якобы у меня эндометриоз.

— Но потом, Дебби? Когда мы поняли, что любим друг друга, когда решили пожениться. Ты могла сказать мне об этом тогда.

Она опустила голову.

— Я собиралась. Но потом ты рассказал мне о Шерон — женщине, на которой ты чуть было не женился. О том, что она обманула тебя.

Джонатан взорвался.

— Ты обвиняешь меня? Ты хочешь сказать, что это я заставил тебя пойти на обман?

— Нет, Джонатан!

— Боже, Дебби! — Он повернулся к камину спиной и подошел к окну. Постоял, засунув руки в карманы и смотря на хлещущий за окном дождь.

— Я боялась, — сказала она. — Боялась, что если скажу тебе о том, что солгала, то потеряю тебя.

— Ты думала, что наши отношения такие хрупкие? — спросил он, глядя на ее отражение в окне. — Ты так плохо думала обо мне? Ты думала, что я такой легкомысленный?

— Но Шерон…

Он резко повернулся.

— Дебби, это было семнадцать лет назад! Мне тогда было двадцать лет! Я был молодым, нетерпимым, высокомерным сукиным сыном! Боже правый, хотелось бы думать, что я изменился с тех пор. По крайней мере, я так думал. Я думал, что стал разумным человеком и что ты считала меня таким.

— Но когда ты сказал мне о ней…

— Дебби, — произнес он, пересекая комнату и садясь рядом с ней. — Мы с Шерон были эгоистичными юнцами. Ее ложь была непростительной. Своей ложью она не просто обманула меня, она причинила мне боль. Ты же своей ложью, Дебби, хотела лишь защитить себя и защитить меня. Неужели ты не видишь разницы?

Она молча покачала головой.

— Боже, — тихо произнес он. — Дебби, я думал, ты знаешь меня гораздо лучше. Я люблю тебя, люблю так сильно, что мне наплевать на твое прошлое, каким бы оно ни было. Ты должна была знать это и рассказать мне об этом давным-давно. Я бы помог тебе разобраться с твоими проблемами.

— Именно это я сейчас и пытаюсь сделать, Джонатан. Я вернулась в Кению не столько ради того, чтобы встретиться с Мамой Вачерой, сколько ради того, чтобы выяснить, кто я есть. Дневник тети Грейс немного помог мне с этим. По крайней мере я узнала историю своей семьи. Но я по-прежнему ощущаю себя человеком без… корней. Я не знаю, где мой дом.

Он внимательно посмотрел на ее лицо, увидел честный взгляд ее глаз. Он взял ее руки в свои и сказал: