Антон Леонтьев - Глаза цвета тьмы

Она знала, что надо действовать как можно быстрее. Ей нужно срочно в лучшую больницу, к лучшему специалисту. И, не исключено, уже сегодня на операцию. И дело не в том, что она так боится за свою жизнь – хотя и это, конечно, тоже. Однако она не может позволить себе заболеть – и тем более умереть. Ибо тогда Дуйменов возьмет верх!

Конечно, после операции, в удачном исходе которой она не сомневалась, придется проходить долгий курс химиотерапии. А это, как она слышала, тяжело, муторно и страшно. Ничего, не она первая и не она последняя. Тысячи и миллионы других проходили – и она пройдет.

Фирмой будет временно руководить Светлана – на время ее болезни, само собой. А она будет, невзирая на побочный эффект терапии, работать с бумагами и принимать стратегические решения. И пусть стиснув зубы, пусть лежа в кровати, пусть под капельницей.

Она подумала о детях, которым никак нельзя оставаться без матери. И о своем другом ребенке, о существовании которого она узнала только накануне. Похоже, ей придется делать аборт – и мысль, с которой она вроде бы уже смирилась, обрушилась на нее со всей очевидностью и беспощадностью.

Она вышла из ванной и подошла к шкафу, чтобы одеться. Прикоснулась к нему – однако, как и в случае с краном душа, не смогла открыть рукой дверцу.

Рука вдруг прошла внутрь дверцы, как будто и не было никакой дверцы, как будто это была лишь иллюзия… Анастасия отпрыгнула прочь, прижав к груди руку и чувствуя, что ей становится дурно. Нет, сейчас же к врачу, сейчас же!

Но не выходить же из офиса голой? Она ринулась в ванную, осторожно прикоснулась ногой к лежавшей на полу розовой пижаме – и с облегчением убедилась, что чувствует мягкую фланелевую ткань. Дрожащими руками она подхватила пижаму и натянула на себя.

Переведя дух и кое-как пригладив перед зеркалом растрепавшиеся волосы (к расческе, лежавшей на стеклянной полочке, она прикасаться не рискнула), она снова покинула ванную.

Она обернулась в поисках своей одежды, в которой приехала в офис, но так ничего и не обнаружила. Сумки, в которой находился мобильный, тоже видно не было. Наверняка она запихнула все это в шкаф – в тот самый шкаф, который походил теперь на огромный сейф в подземелье швейцарского банка и взорвать который нельзя было и при помощи ста килограммов тротила.

Значит, поедет в пижаме. А если не сможет вести автомобиль, что в ее состоянии вполне вероятно, то попросит отвезти ее в клинику к Аристарху Богдановичу прямо так. Или кто-нибудь вынет для нее из шкафа плащ или пальто…

Она услышала шум, доносившийся из коридора, от которого ее отделяла дверь. Значит, в офис уже кто-то пожаловал и этот кто-то сейчас и поможет ей!

Она потянулась к двери, но потом отдернула руку, боясь прикоснуться к ручке. А что, если как и в случае с дверцей шкафа…

Настя сконцентрировалась, приказала себе прийти в себя, не паниковать и открыть дверь. В мозгу возникла картинка, как рука ложится на ручку двери, как она тянет ее вниз, как дверь открывается и…

И в этот момент дверь действительно открылась. Причем сама по себе – просто так, без всякого воздействия со стороны Анастасии. Распахнулась – и все тут.

Анастасия растерянно смотрела на распахнувшуюся дверь. Как такое могло произойти? И не надо списывать на сквозняк – дверь не закрылась, что произошло бы, если бы был сквозняк, а открылась, причем с такой силой, будто… будто ее кто-то толкнул!

Но никого в коридоре видно не было. Только доносился громкий шум, нараставший с каждым мгновением, и тут из-за угла коридора вывернула уборщица с пылесосом в руках. В ушах у этой особы были наушники, она подтанцовывала под мелодию, которую слушала при помощи мобильного телефона.

Неужели это уборщица открыла дверь? Но ведь ее здесь на тот момент, когда дверь распахнулась, и в помине не было! Не от шума же пылесоса дверь раскрылась? Настя усмехнулась и кивнула уборщице, которая приближалась к ней. Но та, несмотря на то что не увидеть Анастасию, стоявшую в дверях, было невозможно, казалось, ничего не замечала. А, дойдя до двери, развернулась, а потом ногой ткнула в дверь – и та с грохотом захлопнулась перед самым носом Насти.

Пораженная хамскими манерами, Настя только усмехнулась. Наверняка уборщица приняла ее за пассию работника офиса, оставшуюся здесь ночевать, и решила таким незамысловатым образом продемонстрировать свое пренебрежительное к ней отношение. А как еще можно было объяснить поведение этой особы?