Нора Робертс - Отныне и навсегда

«Эти камни не нуждаются в охране», — пробормотал Конэл. Он быстро двинулся вперед, намереваясь ухватить пса за ошейник и увести его с собой в теплый уют дома… И увидел, что Хью охранял вовсе не камни, а лежащую между ними девушку.

Она лежала на боку внутри круга, вытянув одну руку по направлению к центру — как будто спала. На мгновение Конэл подумал, что она ему мерещится, и хотелось в это верить. Но когда он протянул к девушке руку и его пальцы инстинктивно потянулись к ее шее, чтобы проверить пульс, Конэл почувствовал теплое биение жизни.

От его прикосновения ресницы девушки затрепетали. Она открыла серые, как камни вокруг, глаза, и их взгляды встретились. В ее глазах была странная осведомленность — внезапная и невозможная. Губы девушки изогнулись в улыбке и приоткрылись, когда она подняла руку к щеке Конэла.

— Это ты, — произнесла она и со вздохом закрыла глаза. Ее рука соскользнула с его щеки и безвольно упала в разметавшуюся от ливня траву.

«Она бредит, — подумал Конэл, — и, скорее всего, сошла с ума. Кто, кроме сумасшедшего, рискнул бы взобраться на скалы в такую бурю?!» Не задумываясь над тем, что сам он поступил именно так, Конэл перевернул девушку на спину. Единственным выходом, похоже, было нести ее в дом.

Но как только Конэл начал поднимать ее на руки, он увидел амулет и — при вспышке очередной молнии — вырезанный на нем знак.

Внутри у Конэла похолодело, сердце, будто кулаком, ударило в грудь.

— Черт возьми!

Он застыл, склонившись над девушкой, а дождь продолжал беспощадно хлестать их.

Она пробуждалась медленно, словно неспешно проплывая сквозь тонкие белые облака. Ощущение благополучия обволакивало ее, как шелковые подушки, обшитые мягчайшими кружевами. Очарованная, она лежала неподвижно, а солнечный свет играл на ее веках, лаская лицо. Девушка ощущала запахи земли и дыма, а также другой, чуть более резкий запах, который принадлежал мужчине.

Это было блаженство, и, открыв глаза, она подумала о том, что за всю свою жизнь никогда не была так счастлива. На мгновение она почувствовала радость и безмятежность, удовлетворение от близости родного очага. Затем девушка резко села в кровати, ошеломленная, испуганная, потерянная.

Маргарет! Она опоздала на паром. Лодка. Паренек в лодке. И шторм. Она попала в шторм и сбилась с пути. Она не могла точно вспомнить, что с ней произошло, не могла различить неясные образы.

Огромные камни, образующие круг. Синий огонь, вспыхнувший в центре круга и не опаливший траву. Дикий вой ветра. Глухой рокот камней.

Волчий вой. Затем какой-то мужчина. Высокий, мрачный, свирепый, с глазами такого же цвета, как и тот невероятный; огонь. Его лицо выражало гнев… но это не испугало ее, а позабавило. Как странно!

Конечно же, это сон. Просто сон. С ней произошел какой-то несчастный случай.

Теперь она находилась в чужом доме, в чужой постели. «Как просто обставлена комната», — подумала она, осматриваясь, чтобы сориентироваться. «Нет, не просто, — поправила она себя, а аскетично». Гладкие белые стены, деревянный пол, окно без занавесок. Комод с зеркалом, стол, кровать, лампа… Больше ничего — кроме нее самой, разумеется — в комнате не было.

Она очень осторожно ощупала голову, чтобы проверить, нет ли на ней шишек или ссадин, но ничего такого не обнаружила. С такой же осторожностью она откинула простыню, и из ее груди вырвался вздох облегчения. Какой бы несчастный случай с ней ни произошел, ей он, похоже, не повредил.

И тут она застыла в изумлении, обнаружив, что на ней только рубашка, причем чужая. Мужская рубашка из выцветшего голубого хлопка, потертая на обшлагах. И здоровенная!

Ладно, это было нормально. Она попала в шторм и, очевидно, промокла до нитки. Хорошо еще, что кто-то о ней позаботился.

Когда она встала с кровати, то увидела, что рубашка достает ей до середины бедра (вполне пристойный вид). Она и шагу ступить не успела, как у двери появился пес. Ее сердце на мгновение замерло, но затем она успокоилась.

— Ну что ж, по крайней мере, ты настоящий. И довольно красивый! — она протянула руку и с удовольствием наблюдала, как собака подошла к ней, чтобы потереться о ее ноги. — И дружелюбный. Это здорово. А где все остальные?

Положив руку на голову пса, она приблизилась к двери и увидела жилую комнату с такой же спартанской обстановкой. Диван и стул, камин, в котором потрескивал слабый огонь, два стола. С некоторым облегчением она увидела свою одежду, развешанную на решетке перед камином.