Кэтрин Коултер - Лабиринт

Отойдя от окна, женщина приблизилась к двери спальни и долго стояла около нее. Наконец она отодвинула от двери стул и вернула его на место — в угол, туда, где стоял торшер. Затем отперла замок. Хватит, пора с этим кончать.

Помедлив немного, она резким движением распахнула дверь, шагнула в коридор и остановилась, разом утратив все мужество — где-то совсем рядом, не более чем в двадцати футах от нее, скрипнула половица. Затем звук повторился — на этот раз он был тише, и теперь показалось, что он донесся с лестничной площадки перед входной дверью. Интересно, кому могло прийти в голову так издеваться над ней? Долго сдерживаемое дыхание с шумом вырвалось из груди. Женщину затрясло, во рту появился противный привкус меди — она не заметила, как до крови прикусила губу.

Сколько это может продолжаться, в отчаянии спросила она себя и бросилась вперед, по пути зажигая свет всюду, где только можно. Снова послышался какой-то звук — будто чем-то тихонько постукивают о дерево, и этот звук, казалось, производит какое-то живое, совсем небольшое существо, которое само ее боится. Она пригляделась и увидела это самое существо, быстро шмыгнувшее на кухню. Женщина громко рассмеялась, затем медленно опустилась на пол и, закрыв лицо руками, зарыдала.

Семь лет спустя

Академия ФБР

Куантико, Виргиния

Она любой ценой должна добраться до конца каната — даже если это будет стоить ей жизни. Силы были на исходе: мышцы рук пронизывала резкая боль, вот-вот их сведет судорогой. Если это произойдет, она рухнет на мат. Впрочем, мозг работал вяло, словно в полусне, и это ее вполне устраивало. В конце концов, чтобы взобраться по канату, усилия мозга не нужны — тут все решает тело. Мозг свое дело уже сделал, втравив в эту затею. А ведь это была всего лишь вторая попытка, хотя теперь казалось, что она карабкается по канату целую жизнь.

Ну, еще немного, подбадривала она себя. Еще каких-нибудь два фута, тебе это по силам. Она слышала, как рядом спокойно и ритмично дышит Мак-Дугал. Чуть скосив глаза, она увидела, как огромные пятерни раз за разом обхватывают канат, сжимаясь в кулаки, и тело его плавно движется вверх. Однако она заметила и то, что он перебирает руками не так быстро, как обычно, подлаживаясь под ее темп, чтобы все время быть рядом. Поняв это, она почувствовала признательность к Мак-Дугалу — лазание по канату было в самом деле важным испытанием, которому придавалось большое значение.

— Я заметил твой рвущий душу взгляд, Шерлок, — бросил Мак-Дугал. — Ты хнычешь и жалуешься на жизнь, хотя и не произносишь ни единого слова. Ну-ка давай, работай руками. Давай-давай, жми наверх!

Она ухватилась за канат правой рукой в каких-нибудь трех дюймах над левой и подтянулась, вложив в это движение все силы.

— Давай, работай, Шерлок, — снова подстегнул ее продолжавший висеть рядом Мак-Дугал, мерзко при этом ухмыляясь. — И нечего таращить на меня глаза. Я тренируюсь с тобой два месяца, и ты уже вполне способна забраться наверх, даже если тебе к поясу прицепить двадцать фунтов. Да-да, я знаю, что подтянуться ты можешь только десять раз, но отжимаешься целых двадцать пять, так что руки у тебя сильные. Короче, давай лезь наверх, не виси, как сосиска.

Хныкать она не смогла бы при всем желании — просто не хватит дыхания. Мак-Дугал, как это не раз бывало, дразнил ее, чтобы вызвать прилив сил, и надо сказать, иной раз у него это неплохо получалось. Она попыталась разозлиться, но все ее тело, все мышцы разрывала жгучая боль. Еще каких-нибудь восемь дюймов, нет, скорее девять. Ей показалось, чтобы преодолеть эти дюймы, потребуется по меньшей мере два года. Потом ее правая рука, оторвавшись от каната, скользнула вверх и ухватилась за перекладину, к которой он был прицеплен. В какой-то момент она испугалась, что взялась слишком высоко и не сможет покрыть оставшееся расстояние одним рывком, но пальцы крепко сжались на перекладине — наступил решающий момент.

— Ты можешь, Шерлок, — раздался рядом голос Мак-Дугала. — Вспомни, что было на прошлой неделе в Хоганз-Эллей, когда тот парень попытался надеть на тебя наручники, чтобы захватить в качестве заложницы. Ты чуть не убила его, пришлось потом извиняться. Это была задачка потруднее, чем сегодняшняя. Будь поагрессивней, разорви этот канат в клочья. Ну давай, тянись!

Но не о случае в Хоганз-Эллей вспомнила она — в памяти неясным пятном всплыло лицо незнакомца, лицо с неразличимыми чертами, из-за которого она в течение целых семи лет жила в постоянном страхе. Стоило об этом подумать, как она неожиданно для самой себя одним сильным движением добралась до конца каната.