Мерил Сойер - Никому не доверяй

– Жаль, что у нас не было времени перевезти ее самолетом в Сан-Франциско, – сказал Броуди.

– Нам повезло, что мы успели доставить Тори сюда.

Броуди закрыл глаза, вспоминая эту сумасшедшую гонку. Эллиот держал под дулом пистолета семейство Бардзини, а Броуди в это время совершал самый быстрый в своей жизни марш-бросок: по подземным тоннелям и дальше, к дому Хоуков. К счастью, на полпути он встретил Алекса, который по своему мобильному телефону и вызвал «Скорую помощь» и шерифа. Ему показалось, что прошли долгие годы, прежде чем «Скорая помощь» приехала.

– Я люблю ее, – сказал Броуди брату. – Я знаю, что это выглядит странным, потому что мы знаем друг друга всего несколько дней, но я действительно люблю ее.

– Я понимаю. – Эллиот вздохнул. – Она тоже тебя любит.

Броуди вскинул голову:

– Она говорила тебе об этом?

– Нет, но… Она смотрит на тебя иначе, чем на остальных людей. Я знаю, что говорю. Она любит тебя.

Броуди вынужден был признаться себе, что до сих пор точно повторял жизнь своего отца, холодного, равнодушного мизантропа и эгоцентриста, для которого в жизни имеет значение только его работа. До встречи с Тори. Она сумела разбудить в нем душу, которая до этого спала летаргическим сном, и открыть для него весь мир. Богатый мир настоящих чувств.

«Пожалуйста, господи, не дай ей умереть!» – прошептал он про себя.

Они молча сидели несколько минут.

– Может быть, мне еще раз попробовать позвонить Лу? – спросил Броуди.

– Оставь это Алексу, он найдет его.

Алекс не поехал с ними в больницу с Тори – он повез Пини на другой машине «Скорой помощи» в ветеринарную лечебницу в Калистоге. Броуди не смог дозвониться по телефону до Лу, и Алекс вызвался съездить за ним в «Серебряную луну».

– Я ненавижу сидеть и ждать, ничего не делая! – бросил Броуди. – Мне надо что-то делать, чтобы…

Вдруг он увидел, что к ним по сверкающему чистотой коридору больницы направляется Алекс в сопровождении Лу и Кэтрин Вилсон. Броуди не было необходимости спрашивать, где Алекс нашел отца Тори: он уже догадался, что Лу и привлекательная пожилая леди – больше чем друзья.

– Как она? – сразу спросил Лу дрожащим от волнения голосом, в котором чувствовались еле сдерживаемые слезы.

Броуди покачал головой, и Лу обессиленно опустился на диван. Кэтрин села рядом с ним. Алекс устроился на соседнем стуле.

– Простите меня, – начал Броуди, обращаясь к отцу Тори. – Я должен был с самого начала…

– Выброси из головы, – сказал Лу. – Здесь нет ничьей вины, кроме семейки Бардзини.

– Их будут судить за покушение на убийство, – сказал Эллиот.

– Есть шанс доказать их причастность к смерти Джана? – спросил Лу.

– Ни малейшего.

– Нет.

– Никаких шансов, – в один голос сказали братья.

Броуди боялся, что их горячее отрицание вины Бардзини в смерти Джана может вызвать у Лу подозрения. Что ж, если это станет слишком серьезным, придется все объяснить ему, хотя все трое братьев единодушно пришли к мнению, что Альдо не сделал ничего плохого и не стоит марать его добрую память.

Из операционной вышел хирург. Его руки и халат были в крови. Броуди стиснул зубы и побелел, хотя раньше вид крови никогда не пугал его: он повидал ее слишком много.

Но это была кровь Тори!

– Как она?! – спросил Лу, и голос его сорвался.

– Мы извлекли пулю, но у нее было сильное внутреннее кровотечение. Мы не знаем, как надолго удалось остановить его. Оно может открыться вновь в любую минуту.

– Я могу увидеть ее? – спросил Броуди.

– Она все еще без сознания. Может быть, позже, утром.

Лу вскочил:

– Она – моя дочь. Я должен быть рядом с ней.

– Ну хорошо. Но если в ее состоянии произойдут какие-либо неожиданные изменения, вы должны будете немедленно покинуть палату, чтобы мы смогли заняться ею.

– Конечно, – сказал Лу и взял за руку Броуди: – Он должен пойти со мной.

Тори пыталась бежать сквозь снежную пургу и метель. Каждый шаг ей давался с неимоверным трудом, снежная буря мешала сориентироваться, чтобы найти нужную дорогу. Ей было холодно – так холодно, что казалось, будто чья-то ледяная рука сжимает ее сердце. Почему она ничего не видит, кроме слепящего белого света?

– Пустыня белого безмолвия, – сказала Тори сама себе.

Внезапно она с ужасом поняла, что у нее закрыты глаза. Почему она пробивается сквозь пургу и метель с закрытыми глазами? Тори попыталась поднять веки, но они оказались очень тяжелыми, слишком тяжелыми…